Джеймс Дашнер - Исцеление смертью

— Только гляньте на этих уродов! — воскликнул кто-то.

— Разуй глаза, они же такие милашки! — возразил другой. — Сладенькие, идите сюда, поиграйте с хрясками! Или вы собираетесь присоединиться к нам?

Томас упрямо шагал к арке — выходу из центральной зоны. Руку Минхо он отпустил, но ладонь Бренды продолжал удерживать в своей. Он упорно старался ни на кого не смотреть, но иногда это получалось невольно, и тогда он видел на изуродованных лицах этих людей безумие, жажду крови и зависть. Ему хотелось стремглав броситься к выходу, но он боялся, что стоит им побежать — и хряски набросятся на них, как стая бешеных волков.

Они достигли арки, прошли под нею и оказались на главной улице, ведущей от центра к воротам. Позади них, на площади, возобновился прежний бедлам. Друзей опять начали преследовать звуки, от которых волосы вставали дыбом: сумасшедший смех, яростные выкрики и злобные вопли.

Они отходили всё дальше от центра, и Томас немного успокоился, но так и не решился спросить Минхо, как тот себя чувствует. Да и зачем? Ответ был ему известен.

Они как раз миновали очередное кольцо развалюх, когда услышали топот ног. До их ушей долетел чей-то крик:

— Бегите! Бегите!

Томас остановился и увидел двоих охранников — тех самых, что бросили их на произвол судьбы среди тусовки сумасшедших. Парочка сломя голову вынеслась из-за угла и, не снижая скорости, помчалась мимо Томаса с друзьями по направлению к воротам. Оба где-то посеяли свои лончеры.

— Эй! — окликнул их Минхо. — Куда?! Вернитесь!

Усатый оглянулся и проорал:

— Сказано вам — бегите, идиоты! Шевелите ходулями!

Томас понял: видимо, дела плохи, и не раздумывая сорвался с места. Минхо, Хорхе и Бренда следовали за ним по пятам. Оглянувшись, юноша увидел, что за ними несётся целая кодла хрясков — по крайней мере, пара десятков. Вид у этих психов был такой, будто кто-то перевёл рубильник, и они все разом в один момент оказались за Чертой.

— Да что хоть случилось? — пропыхтел Минхо.

— Они схватили нас и вытащили из центральной зоны! — прокричал Коротышка. — Богом клянусь — собирались нами пообедать! Еле вырвались!

— Не останавливайтесь! — добавил Усатый. Оба внезапно нырнули в незаметную подворотню и были таковы.

Томас с друзьями продолжали бежать к воротам. Сзади раздавались свистки и вопли преследователей. Томас рискнул оглянуться ещё раз. Драные лохмотья, нечёсаные гривы, уродливые грязные рожи. Однако расстояние между преследуемыми и хрясками не уменьшалось.

— Им не догнать нас! — крикнул он.

Друзья уже узрели внешнюю улицу, до ворот оставалось рукой подать.

— Мы уже почти на месте! — подбадривал Томас.

Он бежал быстрее, чем когда-либо в жизни — даже быстрее, чем в Лабиринте. Мысль о том, чтобы попасть в лапы к хряскам, наполняла его ужасом.

Беглецы достигли ворот, пронеслись сквозь них и, не закрывая их за собой, помчались к «айсбергу». Хорхе на бегу набрал код на пульте; входной люк начал опускаться.

Томас взбежал по рампе и скрылся в спасительном трюме. Его друзья один за другим влетели в «айсберг», люк с визгом пополз наверх. Хряски ни за что бы не успели вовремя достичь планолёта, однако продолжали бежать, выкрикивая что-то неразборчивое. Один наклонился, подхватил с земли камень и запустил его в «айсберг». Недолёт футов двадцать.

Дверь затворилась, и воздушное судно взмыло ввысь.

Хорхе поднял корабль на несколько десятков футов и завис на месте — необходимо было прийти в себя и собраться с мыслями. Оставшиеся далеко внизу хряски угрозы не представляли — ни у кого из них не было оружия.

Томас, Минхо и Бренда стояли около одного из иллюминаторов и наблюдали за беснующейся на земле толпой. Томас не мог поверить, что всё это происходит в реальности.

— Только посмотрите на них, — пробормотал он. — Ещё несколько месяцев назад они жили нормальной жизнью: работали где-нибудь в офисе, вечером возвращались домой... А теперь охотятся на людей, как стая диких зверей.

— Я могу рассказать, чем они занимались несколько месяцев назад, — ответила Бренда. — Тряслись от страха — боялись заполучить Вспышку и знали, что это неизбежно. Вот чем они занимались с утра и до вечера.

— Ну ты, чувак, нашёл, о ком волноваться! — возмутился Минхо. — Я только что оттуда, знаешь ли. А ты где был в это время? У меня там кое-кто остался. Вроде как… друг, что ли? Ньютом зовут — может, слыхал?

Из кабины пилота раздался бесстрастный голос Хорхе:

— Мы ничего не могли бы поделать.

Томаса передёрнуло от спокойствия и полного отсутствия сочувствия в голосе старшего товарища.

Минхо обернулся в сторону кабины.

— Заткнись, образина. Твоё дело — управлять этой штукой. Вот и управляй.

— Вот и управляю, — со вздохом сказал Хорхе, повозился с какими-то приборами, и «айсберг» двинулся с места.

Минхо рухнул на пол, словно ноги у него вдруг стали ватными.

— Что будет, когда у него кончатся гранаты? — спросил он, ни к кому не обращаясь и уставившись глазами куда-то в стенку.

Томас не знал, что на это ответить. Его горе нельзя было выразить словами. Он опустился на пол рядом с Минхо.

Два друга сидели молча и недвижно, а «айсберг» поднимался всё выше, с каждой секундой удаляясь от Санатория хрясков.

Ньюта больше не было.

Через некоторое время Томас с Минхо поднялись с пола и перешли в кают-компанию. Бренда ушла к Хорхе в кабину пилота.

Сейчас, когда необходимость действовать отпала и появилось время подумать, реальность придавила Томаса, как упавший с горы валун. Заныло сердце. С самого начала, с появления Томаса в Лабиринте Ньют всегда был на его стороне. Но только теперь юноша осознавал, как крепко они подружились.

Он попытался напомнить себе, что Ньют всё ещё жив, однако понимал, что во многом случившееся с другом — хуже смерти. Гораздо хуже. Стремительно катиться по наклонной в бездну сумасшествия… жить в окружении толпы кровожадных хрясков…

К тому же мысль о том, что он, возможно, больше никогда не встретится с Ньютом, была для Томаса совершенно невыносима.

Наконец, Минхо подал голос — он звучал тускло и безжизненно:

— Зачем он это сделал? Почему не вернулся к нам? Ещё и пушкой мне в морду тыкал...

— Он бы никогда не спустил курок, — сказал Томас, хотя совсем не был в этом уверен.

Минхо покачал головой.

— Ты же видел его глаза. Это не глаза Ньюта. Это глаза полного психа. Нет, он бы точно меня поджарил, если бы я продолжил его уговаривать. Он сумасшедший, старик. Совсем рехнулся.

— Может, это и к лучшему.

— Чего-о? — Минхо недоумённо поднял глаза на Томаса.

— Может, когда они сходят с ума, они утрачивают свою личность. Мне кажется, что тот Ньют, которого мы знали, ушёл, но он не отдаёт себе в том отчёта. Ньют не понимает, что с ним происходит. Так что, на самом деле, он не страдает.