Павел Марушкин - Властелин знаков (Лексикон)

— Так, парни, закругляемся, да поживее!

— Слышь, кузен! — Марвин явно вошел во вкус. — Давай прихватим, что сможем унести за один раз, а потом сделаем еще одну ходку! Или даже не одну! Вынесем отсюда все мало-мальски ценное; зря, что ли, старались!

Хиггинс яростно замотал головой: тревожное чувство усиливалось.

— Слишком опасно! — прошипел он. — Давайте пошевеливайтесь!

Полковник Мэтью Фокс никак не мог уснуть — впервые за долгие годы. Стаканчик шерри-бренди, принятый для успокоения нервов, не произвел желаемого эффекта. Помучившись с полчаса, он решительно сел, чиркнул фосфорной спичкой, поднес огонек к газовому рожку и отвернул краник; но газ так и не вспыхнул.

— Ну, это уже просто ни в какие ворота не лезет! — сердито буркнул полковник и набросил на плечи шлафрок. — Московиты! Ха! Да что они себе воображают — эта девчонка и ее дикий зверь! — бормотал он. — Крым… Там была война, ясно вам?! А ночные атаки пластунов, вырезанные до последнего солдата роты, взлетевшие на воздух орудийные батареи — просто милые шутки, да?! Я, черт побери, обязан был защищать моих людей; и я не запятнал чести мундира!

Чувствуя смутное беспокойство, сэр Мэтью снял с каминной полки подсвечник и зажег свечи. Что-то тревожило его — то ли непривычная тишина, то ли странные, на самой грани восприятия, запахи. Он вышел из комнаты, свернул за угол — и резко остановился, едва не споткнувшись о связанное тело.

— Проклятие! Мозли! Что тут происходит?! — возопил Мэтью Фокс, не в силах поверить в очевидное.

Мимо скользнула быстрая тень. Полковник резко обернулся, пытаясь схватить фелис; острые когти глубоко пробороздили ему запястье. Изрыгая проклятия, полковник подхватил с пола винтовку, щелкнул затвором и выстрелил. Пуля едва не задела Джонни; фелис прижал уши и метнулся за угол. Воры в панике бросились на второй этаж, к спасительному окну; полковник двинулся следом. Оказавшись наверху, Марвин вылез наружу, обхватил канат и с обезьяньей ловкостью заскользил над темным садом. Джонни тут же последовал его примеру. Внизу разразились яростным лаем собаки.

— Стой! Куда?! Он же оборвется! Надо по одному! — воскликнул Хиггинс, но кузен был слишком напуган, чтоб ждать.

Волокна каната опасно потрескивали; под тяжестью обремененных добычей фелис он провис так, что Хиггинс испугался — как бы мастифы не сдернули его родичей, ухватив в прыжке за одежду.

На вилле меж тем творился переполох. Слуги и домочадцы полковника, заслышав беготню и выстрелы, выскакивали из своих комнат в одних ночных рубашках, привнося дополнительную суету в происходящее. Главарь шайки затравленно огляделся, схватил стул и подпер его спинкой дверную ручку, а сверху повалил резное ореховое бюро — как раз вовремя: спустя несколько мгновений на дверь обрушился тяжелый удар. Хиггинс ухмыльнулся. А в следующую секунду завопил от боли: винтовочная пуля, пробив филенку, попала ему в уже ополовиненное некогда ухо, напрочь оторвав его остатки. Заливая все вокруг кровью, фелис бросился к спасительному канату. Украденная штуковина ерзала за пазухой, норовя выскользнуть наружу, — так что приходилось все время поправлять ее, теряя драгоценные мгновения. Внизу рычали и ярились мастифы. По хребту заскребли острые пики ограды, и в тот же момент грабитель почувствовал, как слабеет натяжение каната: там, в доме, кто-то развязывал узел!

Хиггинс выхватил револьвер и пальнул в полураскрытое окно, совершенно не надеясь попасть — лишь бы выиграть пару мгновений. Наконец ограда осталась позади. Он отпустил веревку и полетел вниз, по-кошачьи растопырив лапы. Мостовая больно припечатала фелис по конечностям. Куртка предательски затрещала — книга едва не прорвала плотную ткань. Хиггинс вскочил на ноги и, прижимая одной лапой рану, устремился прочь от полковничьей виллы.

При виде Потапа консьерж выпучил глаза и принялся глотать воздух — но девушка не обратила на это ни малейшего внимания. Она все еще была графиней Воронцовой… Поднявшись в свои апартаменты, Ласка сдернула с кровати чистое одеяло и постелила его на пол.

— Ложись пока сюда. Боюсь, койка твой вес не выдержит.

— Ох, заарестуют нас, барышня… — проворчал медведь.

— Постарайся не двигаться лишний раз. Я сейчас приду, — с этими словами девушка поспешно спустилась вниз.

— Мне нужны бинты, корпия, ножницы и карболка. — Ласка не позволила консьержу и рта раскрыть. — И еще — горячая вода, целый тазик воды… Пожалуйста, не спорьте! Все остальное после…

— Но где же я возьму… хм-м… Вообще-то, помнится, у моего племянника была бутыль карболовой кислоты — он студент-медик… — Сам себе удивляясь, пробормотал консьерж. — Надо спросить, может, и корпия найдется. Подождите, я сейчас.

Отсутствовал он довольно долго. Девушка уже начала терять терпение, когда консьерж, наконец, принес требуемое.

Потап пребывал в мрачной задумчивости. Он лишь тихонько вздохнул, когда Ласка принялась обрабатывать раны — выстригать колтуны шерсти и спекшейся крови, промывать и накладывать повязки. Ее пальцы та и дело натыкались на старые рубцы, скрытые густым мехом — похоже, вояка медведь был еще тот! Самой глубокой оказалась рана в плечо. Полковничий клинок проткнул мышцу и уперся в кость — по счастью, не зацепив крупных сосудов.

— Нужен дренаж, каучуковая трубка. И шелк, чтобы зашить. Ничего этого сейчас нет; а потом будет чертовски больно. Придется потерпеть. Я пока наложу тампон и плотную повязку.

— Сейчас бы водовки… — мечтательно пробурчал Потап. — Чутка на шкуру плеснуть, остальное — внутрь. У нас в отряде знашь како наипервейшее лекарство было? Крапивна настойка. А ежели стреляна рана — порохом прижигали, и все…

— Ну да — вам, московитам, лишь бы водку жрать! — сердито бросила Ласка. — Тоже мне, лекарство!

— Много ты понимашь! — фыркнул Потап. — Да меня, ежли хошь знать, сам Пирогов в Крыму штопал!

— Кто еще таков?

— У-у… — Медведь возвел маленькие глазки к потолку. — Такого человека не знашь, барышня… Великий врач, великий… Сколько наших спас…

— Ну не водкой же, верно? И не пороховыми прижиганиями.

— Нет у меня сил с тобой пререкаться, — пробормотал Потап. — Да и найди ее здесь, водку-то. Альбионщина нашей, чистой, не кушает. То можжевеловая у них, то виски этот, с которого башка поутру трещит, как севастопольские батареи. Попить дай, а?

По лестнице затопали торопливые шаги, и кто-то нетерпеливо постучал в дверь. Потап приподнялся, опираясь на здоровую лапу; в горле медведя завибрировал низкий рык.

Девушка бросила быстрый взгляд на стол. Там, в верхнем ящике, упрятанный в муфту, лежал шолт-нортовский пистолет: один патрон все еще находился в стволе.