Андрей Стригин - Тайная каста Ассенизаторов

— Да.

— Живёте там, или по службе?

— В отпуск еду. Домой.

— А мы с отпуска, — вздыхает она, — так быстро закончился. Раньше редко ездили, всё по гарнизонам. Потом мужа в Севастополь перевели, на БПК.

— Ещё служите? — интересуюсь я, чтоб поддержать беседу.

— Уже нет, — вздыхает мужчина, — ушёл капитаном второго ранга. По ночам служба снится.

Внезапно остро понимаю, как этот человек переживает, что остался не удел. Всегда быть на передовой и вот, ещё сравнительно молодой, а пенсионер.

Поезд дёрнулся, звякнула посуда. За окном задвигались столбы. Неужели скоро увижу свой дом?

Разносят постельное бельё. Молодая проводница приветливо улыбается:- Чаёк принести?

Соседка по купе достаёт курочку, режет солёные огурчики, нарезает ровными кружочками колбасу:- Берите, не стесняйтесь, — наверное, заметив, что я отвожу взгляд и невольно глотаю слюну.

Мужчина ставит на стол пузатую бутылку коньяка. Постепенно вся неловкость улетучивается и, уже, вроде как знаем друг друга всю жизнь. Вот так всегда бывает с соседями по вагону.

Уже ночь, забираюсь на верхнюю полку, закрываю глаза, честно пытаюсь заснуть. Сон нагрянул неожиданно, сваливаюсь, словно в яму и, начинаются кошмары.

Вокруг степь, усеянная обломками острых камней. Торчит колючий кустарник, взвивается в воздух сухая пыль. На небе набухшие тучи, сквозь них едва прорывается свет Луны.

С трудом бреду между камней, неуютно и непонятно, что я здесь делаю. Ни души, лишь завывает ветер. А ветер ли? Нечто тоскливое проносится над степью, кровь стынет в венах. Мне б уйти отсюда. Но куда? Шарю глазами по сторонам, вроде тропа. Становлюсь на неё, иду, но как мне страшно. Чудится, впереди ждёт встреча. Но с кем? Меня ждут и знают, что я прейду.

Впереди завал из каменных глыб, тропа упирается в них. Обхожу. Кто-то возится в грязных кустах. Вытягиваю шею, пытаюсь рассмотреть, что там. Это какое-то животное, вижу лохматый бок.

Затем, в темноте сверкают два жёлтых глаза, раздаётся злобное утробное рычание. Огромный волк выпрыгивает из зарослей, морда перепачкана кровью, скалит клыки, прижимается к земле, мгновенье и вцепится в горло. Но он медлит, забирает в сторону от меня, не сводя взгляда. Какой у него жуткий взгляд, глаза — нечто потустороннее, выцветшие, радужка почти белая, зрачки едва заметны, в то же время бьёт из них жёлтый огонь. Внезапно ощущаю, он меня боится, смертельно боится. Странно, почему? Я безоружен, у меня нет даже палки. Тем временем, прижимаясь брюхом к земле, ужасный волк отползает в сторону, пятится, скрывается за нагромождением камней, но, чувствую, не уходит, наблюдает за мной.

Делаю шаг в направлении колючих зарослей, вся земля перепачкана кровью, пахнет сырыми внутренностями. Пытаюсь проникнуть в логово волка, но вязну всем телом, для меня лаз очень маленький. Вытягиваю вперёд руки, хочу раздвинуть ветки, обмираю от ужаса. Не мои это руки! Огромные лапы, покрыты сверкающей чешуёй, на концах серповидные когти.

От неожиданности кричу, хочу бежать, но, оглушительно хлопают за спиной крылья. Взмываю в воздух, внизу, как человек, смеётся волк.

Несусь над полем. Постепенно, место страха занимает восторг. Свобода, полная свобода! Поднимаюсь всё выше и выше. Долетаю до туч, они, клубясь, наползают на меня, где-то внутри сверкают молнии, но я их не боюсь. Поднимаюсь выше их. Ярко светит Луна, наполняя меня силой, всё небо усеяно огненными звёздами. Мощно взмахиваю крыльями, лечу, с немыслимой скоростью. Воздух ионизируется, и тело заключается в плазменное облако.

Грозовой фронт исчезает позади, внизу океан, Солнце выныривает из-за горизонта, стремительно ползёт вверх. На океан наползает континент. Древняя земля. Она осквернена! Эмоции жадности, равнодушия и вседозволенности, как грязная плёнка, колышутся над небоскрёбами.

Чувство гадливости потоком хлынуло в душу. Едва не стошнило от всей этой мерзости, раздражение, как цунами поднимается в сознании, мне необходимо выплеснуть эмоции иначе сгорю.

Извергаю из себя огонь. Он с гудением уходит вниз, касается океана и, вздымается мощным торнадо. Как щепки взлетают военные корабли и разлетаются в стороны, где-то рвутся боеприпасы, чужой дикий страх словно искривляет пространство. Во мне взбурлила кровь, мне хочется вновь атаковать.

— Ещё не пришло наше время, — голос словно возникает из пустоты, мгновенно гасит мою ярость.

Кручу шеей, смотрю вверх, заслоняя Солнце, проносится исполинская тень.

Мне становится радостно и спокойно и, словно засыпаю.

Поезд резко дёргает, визг тормозов, какая-та станция. Продираю глаза, странное ощущение, словно всю ночь, мешки с углём таскал. Сползаю вниз, достаю зубную пасту, полотенце.

— Опять уходите? — слышу сонный голос соседки.

— В смысле? — не понимаю я.

— Вас не было сегодня ночью.

— А где же я был? — несказанно удивляюсь я.

— Наверное, бессонница, может, в тамбуре стояли?

— Вам приснилось, — улыбаюсь я.

— Может быть. Я так плохо спала этой ночью, — нехотя соглашается женщина.

Настроение пятибалльное, подхожу к туалету. Закрыт. Ах, да, сейчас же стоянка. Выхожу в тамбур, дверь открыта, проводница проверяет билеты. Улучаю момент, спрыгиваю на перрон. Не холодно, снега нет, явно на подъезде к Крыму.

Станция небольшая, чистенькая. Ходит народ, кто-то продаёт вязанки ялтинского лука, кто-то яблоки. Бабка везёт тележку с пирожками, запах одуряющий, не удерживаюсь, покупаю несколько штук. Затем вижу мужчину с вяленой рыбой. Хорошие такие лещи, длинные щуки. Останавливаю его, выбираю рыбу, он, видит мой орден, даёт целую вязанку бесплатно. Страшно смущаюсь, пытаюсь сунуть деньги, но он наотрез отказывается, говорит, сын его служит на границе.

— Лейтенантик, трогаемся! — завёт проводница.

Прыгаю на лестницу, она мило улыбается:- Чаёк принести?

— Не против. В Севастополь скоро приедем?

— В Крым въезжаем, полдвенадцатого будем.

В купе, кроме долговязого подростка, уже все проснулись. Мужчина собирается бриться, женщина скатывает постель. Кладу на столик ещё горячие пирожки:- К чаю.

— Как спалось, лейтенант? — мужчина с одобрением глянул на мои гостинцы.

— Спал как убитый, — покосился на хмыкнувшую соседку.

— Я тоже. Люблю спать в поездах. Отвлекаешься от всего, перестук колёс. В принципе, у меня вся жизнь на колёсах, — вздыхая, добавляет он. — Эй, Вадик, вставай, — трясёт своего сына.

— Папа, дай поспать! — брыкается подросток.

— Дядя Кирилл такие пирожки принёс!

— Оставите, — Вадик отворачивается к стене, нарывается с головой одеялом.

— Вот, так всегда, нет в нём военной закалки.

— Рано ещё, закалку эту приобретать. Не буди ребёнка, вступается за его мать.