Виктор Точинов - Пылающий лед

– Понятно, – сказал Митрофан, выслушав объяснения. – Поимели нас забесплатно. И даже документики выдали о поимениях.

– Откуда они у вас? – спросил Алька.

Выяснилось, что неделю назад мимо проплывала федеральная флотилия. Один бронекатер и баржа с десантом задержались, причалили к берегу, – искоренить сепаратистскую власть в Усть-Куломе. Мятежников не обнаружили, но рыбой поживились неплохо. И заплатили бонами.

– Со дня на день рыбнадзор пожалует, – сокрушался Митрофан. – И чем с ними расплачиваться? Фантиками этими? А у них разговор короткий: не можешь заплатить, вали с реки. Прошлым годом случай вышел под Цильмой – не зашла почему-то рыба с моря, случается. Нечем людям платить было. Так весь рыбачий стан искоренили, дома с сараями пожгли, лодки потопили. До пальбы дошло – кто ж смотреть спокойно будет, как его имущества лишают? В общем, никто там рыбу сейчас не ловит.

– Печорский рыбнадзор? – уточнил Алька. – Сеповский? Так его уж нет, я думаю, а федеральный не скоро появится.

– Э-э-э… Тут рыбнадзор сам по себе рыбнадзор, при всех властях несменяемый. Такие гниды…

Он в сердцах швырнул пачечку бонов на стол и отправился топить баню, еще раз сказав, что гости могут заниматься чем душа пожелает.

Душа Альки пожелала прогуляться по Усть-Кулому. Надо отыскать Командира и поговорить. Служба выполнена, преобразователи в Усть-Куломе. Неплохо бы поинтересоваться оплатой… И с Настеной тоже предстоит разговор. Билет на Станцию Алька забронировал для двоих, но второй пассажир пока о том не знает… Но этот разговор непростой, подходящий момент выбрать надо.

Настена ни к разговорам, ни к прогулкам расположена не была. Едва выйдя с Алькой из Митрофанова дома, вновь стала той же, что и весь путь сюда: смотрела в сторону, молчала, на прямые вопросы отвечала односложно, а то и вовсе не отвечала. Прошла на задворки, уселась на бережок, смотрела бездумно на широкий разлив, образованный слиянием вод Печоры и Кулома. Алька так и сяк пробовал ее растормошить, но она не реагировала…

И он отправился искать Командира в одиночестве. Место здесь мирное, ничего с Настеной не случится.

Место и впрямь выглядело мирным, Алька, шагая по длинной улице в форме и с оружием, чувствовал себя чужаком, инородным телом. Но со «скорпионом» он теперь не расставался, и без того два дня (или три с половиной недели, как считать) чувствовал себя без оружия, словно голый в толпе одетых людей. Лишь позаимствованный у мертвого «выдры» нож Алька оставил в доме – Митрофан сказал, что попробует найти в хозяйстве подходящие ножны, негоже, дескать, таскать обнаженный клинок за поясом – упадешь, отчикаешь что не надо, подружка недовольна будет…

Да, люди здесь живут хорошие. Гостеприимные, отзывчивые… Алька и не думал, что остались еще где-то такие во времена всеобщего озверения. Однако что-то никого из жителей на улице не видать, не у кого спросить, где остановился на постой Командир. Все делают свое дело, и праздношатающихся тут не встретить… Хотя нет, вон как раз один праздношатающийся, издалека заметный своей яркой синей курткой. Точнее, праздносидящий на невысоком дощатом заборе, – вдалеке, там, где куломская и печорская улицы сходятся, образуя некое подобие площади, и виднеется пара зданий казенного облика из эрзац-кирпича – над одним трепещет по ветру российский триколор, новенький, не выцветший, наверняка установленный десантниками из причалившей к берегу баржи.

Он ускорил шаг, надеясь расспросить местного жителя, пока тот не слез со своего забора и не ушел. Лишь подойдя почти вплотную, Алька понял, как сильно он ошибся. И насчет гостеприимства и отзывчивости аборигенов, и насчет этого, на заборе…

Человек в синей куртке слезть с забора не мог. Да и сидел он не на заборе – на колу, вертикально приколоченном к забору длинными ржавыми гвоздями. Был посажен на кол.

Над мертвым лицом человека роились мухи, густо облепили глазницы, заползали в распахнутый в последнем крике рот. Кол покрывали потеки дерьма и почерневшей крови.

Еще один длинный гвоздь, наполовину вбитый, пришпилил к груди казненного табличку – кусок пластика с неровными краями.

Надпись на табличке гласила: «ВОРОВАЛ СЕТИ».

Знаменитый грабитель банков ди Равенти, за которым долго и безуспешно гонялись и безы европейских Анклавов, и полицейские нескольких государств, закончил свою карьеру глупо и случайно. Схлопотал пулю из самопального, из ракетницы состряпанного «дыродела», причем стрелял не коллега-конкурент, не агент полиции и даже не нанятый спецслужбами киллер – «неуловимого Ра» завалил парнишка-наркоман, бездарно промышлявший на дозу в десятке шагов от своего жилья. Мораль у этой истории проста: дилетант со своими непродуманными действиями имеет очень неплохие шансы против профессионала, к таким действиям не готового…

Вот и я вляпался по полной программе. Ожидал, что охотиться за мной будут люди грамотные и засаду выставят с умом, с несколькими точками наблюдения, поддерживающими радиообмен, с резервом, прикрывающим возможные пути отхода, и так далее и тому подобное…

В результате влетел в ловушку, расставленную придурком на дураков. Ну, может, и не совсем на дураков, а на случайных людей… Кто-нибудь из редких прохожих увидит металлический блеск, заинтересуется, подойдет… А засада в лице одного отморозка тут как тут, поджидает дичь за углом коттеджа, в тенечке.

Поджидал меня мужик лет сорока, одетый по-домашнему – штаны до колен и растянутая футболка, чем-то заляпанная. Нелепое обмундирование для охотника на людей.

Оружие, направленное отморозком прямиком в мой живот, тоже выглядело нелепым. И тем не менее вполне смертоубийственным. Наверное, так же смотрелась переделанная ракетница, отправившая «медвежатника» ди Равенти прямиком в небесные судебные инстанции, минуя земные.

Обрезок водопроводной трубы около метра длиной, примотанный проволокой к грубой деревянной рукояти. Из трубы торчало нечто вроде гарпуна с зазубренным острием весьма зловещего вида. Что именно выталкивает гарпун, пороховой заряд или мощная пружина, разбираться не было времени. Но как-то эта штука стреляла, причем, как я подозревал, стреляла по людям – на зазубринах виднелись пятна и разводы, напоминавшие плохо стертую кровь.

– Лезь в окно! – скомандовал отморозок. – Живо, сука!

Дилетант-то он, конечно, полный, но не дурак. Когда я повернулся к нему, грабитель перестал тыкать своим орудием в мою одежду, отступил на пару шагов. Так, чтобы хватило времени отреагировать на мою попытку что-либо предпринять. Может, я успею увернуться от гарпуна и выхватить «дыродел». Может, не успею. Все зависит от скорости реакции отморозка.