Андрей Левицкий - Выбор оружия

— Так, теперь слушайте, — велел Злой, глуша мотор. Когда все остановились и повернулись к нам, он выпрямился в кузове. — Излагаю план. К складу поднимемся по этому козырьку. Вверху он метра три шириной, но у земли уже, лошади там пройдут, а повозки не проедут. Их внизу оставляем…

— Безумный тоже не проедет, — вставил Пригоршня.

— Не перебивая, малый! — все же Злой внял реплике и с сомнением поглядел на пегого. — Да, этот не проедет, упадет в обморок. Тогда его тоже оставляем, рядом с озером. С нашей стороны на берегу кусты растут, неподалеку от того места, где козырек к земле подходит, вот там и спрячем. Повозку рядом поставим, берем факелы и наверх…

— Охранник там должен остаться, — сказал я.

— Да не перебивайте меня! О чем я? Да! Охранника надо оставить, потому что ежели кабаны или псы… Так, кто внизу стеречь будет?

Все почему-то сразу посмотрели на Уильяма. Я решил, что он начнет протестовать, но когда Злой приказал: «Ты будешь», — лишь кивнул в ответ, видно, не забыл еще солдатскую дисциплину.

— Значит, пацан дежурит, а мы наверх. Лошадей за собой ведем. Малый, — обратился Злой к напарнику, — ты впереди, вместе со Шрамом. Потом…

— А чего не я впереди? — встрял Смола. — Я… у меня ж пулемет… Да я, сто процентов…

— Цыц! — рявкнул Злой, начиная багроветь, и чернокожий смолк. — Я сказал: впереди Пригоршня и Шрам. Что не ясно?

Смола опустил голову, потупив глаза.

— Вот так вот. Значит, ты, Смола, — за ними, вместе с Патриотом. И вы всех трех лошадей ведете, чтоб у Шрама руки свободны были. И потому тебе лучше пулемет Пригоршне отдать, он и здоровее будет… — тут Смола возмущенно вскинул голову. — Вижу по роже, что не отдашь. Ладно, тогда и пулемет понесешь, и коня будешь вести. А Патриот — двух коней. С этим ясно? Хорошо, значит, мы с Химиком — последние, прикрываем и вниз глядим. Уильям, ты на телеге не сидишь и ворон не считаешь, а стоишь во весь рост с автоматом в руках, смотришь над кустами, чтоб кабаны не выскочили. А я и Химик сверху тоже на озеро поглядываем, на берега и ежели увидим то, что ты увидеть еще не успел, свистим тебе сверху или кричим. Ясно, нет? Блейк вместо ответа отдал честь. Злой довольно кивнул, и тогда я сказал:

— С этим понятно, а наверху что?

Сталкер протянул руку, Патриот вложил в нее бинокль, и Злой стал разглядывать верхнюю часть козырька.

— Эх… — сказал он, опуская бинокль. — Не тот я уже, что раньше, память хреновая стала. Мы, Химик, там не вчера были, и не месяц назад, и только один раз, потому я плохо помню, как там внутри. Склад — в скале за будкой, это точно. От нее ход в гору ведет, немного под углом вниз, это тоже точно.

— То есть там вроде пещеры что-то? — уточнил я.

— Пещера не пещера, а ходы такие… Ну да, типа того, только это искусственная пещера, понимаешь?

— Пробили, что ли, взрывами?

— Да, наверное. Внутри не заблудимся, там все просто. Значит, дальше выходит так: когда до будки добираемся, оставляем коней снаружи. С ними Патриот на стреме стоит. Патриот, понял?

— Добрэ, — ответил тот.

— Стоишь, ствол направив внутрь, в дверь будки, и глядишь, чтоб ничего не появилось оттуда. Стреляешь по всему, что шевелится… Кроме нас, конечно.

— Зрозумив.

— А на козырьке монстр этот твой находиться не может, снаружи? — спросил я.

— Хрен его знает. Может, снаружи, может, внутри, потому я и говорю: подымаемся осторожно, и Шрам с Пригоршней во главе, они у нас самые резкие парни.

Я покосился на невозмутимое отечное лицо Шрама, на его странные глаза и решил, что он таки покруче Смолы с Патриотом вместе взятых будет.

— Возражения есть, Химик? — поинтересовался Злой.

— Вроде нет, — сказал я.

— Ну вот. Что я говорил? Да, Патриот под будкой, мы внутрь… Ну и там действуем по обстоятельствам, там уж нечего заранее планировать. Оружие, ящики с патронами — вытаскиваем, заворачиваем, — Злой ткнул пальцем в сторону телеги, на которой лежало несколько больших кусков мешковины, — на лошадей вьючим, обвешиваем их с ног до головы, сами обвешиваемся и вниз тащим. Кладем на телегу и в кузов. Если время останется, не совсем темно будет и если не появится никто — повторяем еще раз весь путь. Чем больше унести сможем, тем для нас же лучше. Все ясно? Еще есть вопросы?

Я спросил:

— Внутри какое освещение?

— Тогда — лампочки на проводах по стенам висели, а у двери рубильник. Мы включили — они засветились. Но теперь… До сих пор они горят или нет? Точно не скажешь, потому что — Зона.

— Это да, — согласился Пригоршня. — Рядом с нычкой Курильщика за лесом как-то на опушке «Запорожец» стоял, двигателем урчал… два года почти без перерыву. Уже он сгнил совсем, а мотор работает и работает.

— И шо с ным дали сталося? — заинтересовался Патриот. Никита развел руками:

— Взорвался.

— Шо? Отак — выбухнув?

— Ага. Взял да и выбухнул на всю… на всю ивановскую, а почему — неизвестно.

— Отакэ… — протянул Патриот и подергал себя за ус.

— Идти пора, — негромко произнес Шрам, и все как по команде повернулись к нему. — Вечереть начинает.

У железной будки была плоская ржавая крыша на высоте моей головы и прикрытая дверь с «ушками», на одном из которых висел сломанный замок. С правой стороны между будкой и склоном темнела земляная горка, из нее рос чахлый кустик, к которому Смола с Патриотом привязали лошадей.

Мы все остановились, перевели дух. Подспудно каждый ожидал, что неведомое чудовище объявится, пока будем взбираться по козырьку, но подъем прошел без приключений. Я встал на краю рядом с Пригоршней, Злым и Шрамом. Прямо из-под наших ног — вернее, из-под каменного карниза — лился, бурля и пенясь, не слишком мощный поток воды и падал в озеро, по которому гуляла непрерывная рябь мелких волн. Высота такая, будто стоишь на крыше девятиэтажки. Звук — как в душевой, когда до упора выкручено с десяток кранов и решетчатые лейки низвергают на кафельный пол тугие струи.

Небо медленно серело, от рощи на левом берегу наползали тени. А на правом, за пышными зарослями, почти вплотную к склону стояла телега, впряженный в нее конь щипал траву, и возле борта возвышался Уильям с автоматом на изготовку, выглядывая из-за кустов. Чуть в стороне приткнулась мотоповозка.

Я поглядел вдоль склона, но без бинокля коробки заводских цехов увидеть не смог, слишком близко к горе они стояли. Зато очень смутно разобрал бетонную площадку и тянувшуюся к ней ровную асфальтовую дорогу.

Когда Злой шагнул от края, я повернулся за ним. Сталкер склонился над замком, выпрямился и сказал:

— В будке ведра стояли, когда мы в тот раз приходили, и ящики из-под пайков, но пустые. Приготовьтесь…

Когда в сторону двери глядело восемь стволов, Злой осторожно высвободил дужку замка из «ушка» и надавил ладонью, сжимая берданку в другой руке. С мучительным протяжным скрипом дверь отворилась, показав сумеречную внутренность будки. Там все было так, как сталкер и описывал: наполовину сломанные ящики под стеной, дырявые ведра, а еще — метла в углу. В дальней стене вторая дверь, покрытая облупившейся краской. Сбоку на стене — рубильник.