Александр Дядищев - Тени Чернобыля

А потом раненый мародер перехватил нож половчее, посмотрел долгим взглядом в лицо своему обидчику и одним ловким движением всадил ему нож за ухо. Милостивый удар почти мгновенной смерти – вот, что подарил своему врагу раненый на последнем пороге собственной жизни.

Разочарованию остальных мародеров не было предела. Поэтому никто сразу и не заметил, что рядом появился еще один зритель, одетый в защитного цвета прорезиненный плащ с капюшоном, опущенным на голову и широкими рукавами, в которых новоприбыший прятал руки. Только пленник в коконе из веревок, сумев, наконец, принять вертикальное положение, оценил драматичность момента.

– Развлекаемся? – буднично поинтересовался человек в плаще, остановившись в шаге от трех сгорбленных спин.

Все трое резко повернулись, мелькнули выпученные от удивления глаза, искаженные лица, один даже начал подниматься, одновременно приподнимая ствол автомата и в этот миг незнакомец словно взорвался движением.

Правая рука его вырвалась из рукава, тускло сверкнул металл. Короткое, почти треугольное лезвие разорвало горло одному из мародеров, обратным движением резануло по глазам второму, а третий, самый молодой, получив страшный удар кулаком в грудь, рухнул навзничь и замер неподвижной кучей тряпья.

Прошло меньше секунды, а ситуация на островке изменилась самым коренным образом. Незнакомец брезгливо оглядывал тело военного сталкера и оскалившегося раненого мародера с кривым клинком в руках. Потом брезгливо ударил ногой того, что корчился, прижимая руки к лицу, и повизгивал нечеловеческим голосом. Что-то хрустнуло, визг сменился хриплым булькающим звуком.

– Ну и дерьмо, – сказал человек в плаще и, словно в раздумье, повернулся в сторону замершего пленника в ременных путах.

Шок медленно отступал, унося с собой тупое безразличие, возвращая краски окружающему миру, погружая меня в мир звуков и запахов. Как же давно я не слышал и не видел ничего подобного! Сколько же времени прошло с тех пор, как я последний раз слышал шелест ветра в листве деревьев, растворялся в запахе земли и травы, ощущал каждой клеткой тела биение пульса Зоны? Куда это все уходило? Где пряталось?

Человек в плаще спокойно стоял напротив меня, чернота в глубинах капюшона глядела на меня пристально и словно бы усмехаясь.

Я повернулся вправо-влево – везде лежали трупы, слегка дымилась, стекающая на землю, свежая кровь, двое мародеров еще подрагивали в последних судорогах. Тяжелый удушливый запах смерти полз над землей, впитывался в кожу и сердце мое стучало все медленней.

Черная фигура возвышалась, словно апофеоз всех палачей мира, словно единственная причина заставляющая людей расставаться с жизнью.

– Ты? – спросил я холодеющими губами, вглядываясь в темноту под складками ткани. – Это ты охотишься на меня? Но зачем ты убил их всех? Всех! Зачем?!

Мой голос начал срываться на крик, я отстранено понимал это, но не мог остановиться:

– Что такого сделали все, кто подох сегодня в этих проклятых болотах, в этой проклятой Зоне?! Кто ты такой, чтобы решать, чтобы ходить и убивать, убивать всех подряд?! Ты!!

Я ненавидел его. Он еще ничего не сказал, он даже не пошевелился с того момента, как последняя его жертва перестала дышать, но мой сон оборвался именно на нем, это его нож закончил мои грезы об этой жизни и боль моя была на его совести.

Я дернулся в попытке разорвать веревки и достать это чудовище хотя бы зубами, но только потерял равновесие и упал на колени.

Человек напротив, наконец, шевельнулся и двинулся ко мне. Его окровавленный нож смотрел вниз, словно не к моей груди стремился он своим острием, но я знал это коварство стальных лезвий и выпрямился, распрямляя плечи, насколько позволяли стягивающие меня веревочные петли.

Удар в сердце я был готов принять спокойно и с вызовом. Но если попытается полоснуть по горлу – попробую уклониться и ударить головой по ногам. А там – как получится.

Но он не стал подходить ко мне. Двинулся вокруг, методично склоняясь над каждым телом и коротко погружая свой нож в распростертые беззащитные тела.

Вокруг происходило что-то более страшное, чем простое лишение людей жизни. Клубы чего-то незримого явственно обнимали и меня, и человека в плаще и безжизненные остатки двух отрядов. Сочились ненавистью, отнимали последнюю надежду хоть на что-то.

Холодная ладонь схватила меня за внутренности и лениво сжала. Я скорчился в рвотных конвульсиях и долго не мог разогнуться.

А когда смог перевести дыхание, когда сплюнул последние сгустки чего-то серо-зеленого, ОН стоял за моей спиной.

Я выпрямился.

Cделал глубокий вдох, вбирая полной грудью сладкий осенний воздух, такой замечательный невзирая на отчетливый запах крови, такой зовущий куда-то далеко-далеко.

Тяжелая рука пустилась мне на плечо. Я замер, готовясь принять нежную злобу клинка.

В пистолете осталось два патрона.

Он сумел преодолеть заросли травы и выбрался на твердую землю. В обширное зеркало болота здесь вдавался километровый полуостров, по которому Рвач рассчитывал отступать и дальше. Случайная пуля, продырявив старому «должнику» бок, внесла свои коррективы в эти расчеты.

Нет, он продолжал уводить преследователей за собой, делая иногда редкие выстрелы, но последние силы быстро оставляли его вместе с утекающей кровью. Была еще микроскопическая надежда, что отходящий где-то в этом же районе Копец услышит выстрелы и поможет огнем из снайперки, но для этого удача должна была улыбнуться «должнику» в полный рост.

Ноги внезапно подкосились, Рвач обхватил руками тонкое деревце и медленно сполз на землю. Голова работала ясно, но слабость не позволяла больше даже подняться.

Два патрона были слабым утешением и Рвач просто два раза выстрелил в воздух: и преследователи не заскучают, и Копец, возможно, услышит.

Не прошло и пятнадцати минут, как кусты чуть правее слегка дрогнули и внимательные глаза ощупали испачканный кровью кусочек земли и безвольно сидящую фигуру в форме клана «Долг». Настороженный представитель преследования в четыре длинных шага преодолел остаток расстояния и стволом автомата коротко тронул, опущенную на грудь, коротко стриженую, голову.

Голова послушно поднялась. Лицо «должника» было безмятежно, он слабо улыбался автоматному стволу и на угрожающий жест никак реагировать не пожелал.

– Слышишь, ты, говори скорее куда он ушел. Говори и я обещаю, что мы оставим тебя в покое. Говори, а то сильно жалеть будешь. Ребята из тебя живьем каждую жилку вытянут. Говори! Быстрее!

С каждым словом ствол все сильнее давил на голову «должника», голос становился все жестче и требовательней.