Александр Дядищев - Тени Чернобыля

И переклинило же меня на этих плевках, подумалось вдруг с мрачным юмором и я сказал Сухарю, снова уперевшемуся взглядом в костер:

– Да какой ты сталкер, Сухарь? Мародер и сволочь последняя. И руки твои красные от крови не ради выживания, а ради развлечений. Даже та злополучная экспедиция, в которую я идти отказался – и то на твоей совести. Знал же какую шваль к умникам приставил. Должен был знать, что никуда они дороги не найдут. И всю свою жизнь ты только и делал, что гадил, гадил и снова гадил на чужие головы, а теперь вот посмотрите какой бедненький сидит, на судьбу свою горькую проклятия шепчет! Контроллера тебе на обратной дороге – вот самое лучшее завершение твоей славной карьеры. Чтоб шлялся по лесам кучей дерьма. Только вот, думаю, ничего, в этом случае, с тобой нового в жизни не произойдет.

Сухарь смотрел на меня через огонь неподвижным взглядом. Можно было бы подумать, что он вообще меня не слышал, но уголки рта у него подрагивали и на губах выступила пена. А ведь можно его разозлить до состояния когда он меня просто убьет, подумалось вдруг, и на этом все и закончится.

– Тебя, выродка, страна кормила и одевала, чтобы ты защищал ее от внешнего врага, – продолжал я самым издевательским голосом, на который был способен. – А ты окопался в теплом местечке и дал волю своей извращенной сущности. Борец со сталкерами – ха! Зарезать бедолагу в наручниках, что пытался заработать себе копеечку на жизнь – это теперь высшая доблесть старшего офицера. Ты, подонок, замарал честь мундира, только прикоснувшись к нему. Это тебя надо ловить, судить и сажать, а не тех, кто, рискуя жизнью, носит хабар из Зоны. Да и не всех ведь ты ловил с полным усердием, а? Наверное и на лапу принимал? Сколько те…

Последняя фраза застряла у меня в глотке, когда Сухарь одним резким движением вдруг оказался рядом – как же быстро он двигался! – и поднял меня за ворот словно тряпичную куклу.

Его лицо оказалось совсем близко. Белые черви шрамов двигались по лицу в каком-то своем диком танце, глаза бешено вращались в орбитах и я, с обреченным и одновременно сладостным томлением, понял: вот оно – конец близок.

– Это ты мне говоришь?! – заорал он брызгая слюной и встряхивая меня как мешок с картошкой. – Ты, тащишь из Зоны все, что под руку попадает! Ты ради наживы готов на все! Сталкерское отродье! А знаешь сколько людей погибло изучая ваши сраные «артефакты»? А сколько обычных людей загнулось просто потому, что в соседях у них оказались сталкеры? Не знаешь?! А можешь себе представить каково это: вернуться домой со службы и найти свою семью мертвой, потому что за стенкой какой-то ублюдок сложил в одну кучу десяток единиц опаснейшего дерьма?! Это вы – нечисть на теле страны, из-за вас здесь кордоны и патрули, из-за вас армия каждый год теряет сотни лучших людей! Да вас всех под нож надо, всех, до единого! До последнего! Жадного! Негодяя!

По-моему, в этот момент он перестал себя контролировать. Руки его беспорядочно затряслись, дыхание вырывалось наружу с диким стоном, оскаленные зубы щелкали прямо перед моим носом и весь он стал похож на бешеного лесного зверя. Я продолжал безвольно обвисать на его руке, а он внезапно вздернул меня повыше и вдруг ударил справа в голову. Мир вокруг взорвался мириадами искр и я ушел во тьму.

Караул сидел на старом большом пеньке и жалостливо смотрел на меня, подперев щеку кулаком. На нем был все тот же светлый балахон и был он похож на средневекового монаха, попавшего в монастырь прямиком из грузчиков.

Я слабо застонал и, приложив изрядное усилие, смог принять сидячее положение. Тело слушалось меня! Правда, через секунду я сообразил, что всего лишь лежу в отключке и вижу чрезвычайно реалистичный сон. Ситуация показалась знакомой, я помахал рукой перед лицом Караула, проверяя насколько он готов пообщаться.

– Да здесь я, здесь, – ворчливо сказал Караул. – А тебя все-таки нелегко удивить. Я-то думал: будут вопросы да расспросы, а ты, я вижу, уже полностью проникся и готов просто поговорить.

– А чему я должен удивляться после хождения сквозь камень да вождения за собой полчищ мертвяков? – слабо усмехнулся я и устроился поудобнее, упершись спиной в развилку дерева, оказавшегося позади.

Кругом, насколько хватало глаз, расстилалась белая равнина. Сверху на нее пристально смотрело голубое небо. Солнца не было видно, но вокруг было светло как в ясный день. Среди белой равнины был только один черный пятачок обычной земли с пеньком и деревом. Почему-то это казалось единственно возможным в данной ситуации.

– Ну да, – думая о чем-то своем, согласился Караул.

– Насколько я понимаю, помощи от вас ждать не приходится? – эта мысль пришла мне в голову только что и вырвалась наружу раньше, чем я успел ее обдумать.

Караул заметно смутился, сделал неуверенное движение руками и виноватым голосом сказал:

– Понимаешь, так получается, что мы не можем тебе помочь.

– Могу узнать: почему? – бесцеремонно вопросил я, скорее для развлечения, чем с целью узнать ответ: я раньше только однажды видал Караула таким виноватым и зрелище это было преуморительнейшим. С мыслью о смерти я как-то совсем смирился и воспринимал происходящее как милый подарок судьбы напоследок.

– Ну, я и сам толком не понимаю, – промямлил Караул. – Капитан сказал, что положение вещей нарушаться не должно, что все потенциально предопределено и нарушать эту линию чрезвычайно опасно для… Ну для всех, в общем.

– Я должен сдохнуть для общего блага? – клянусь, я даже не думал об этом, но мой рот сам сказал эти слова. Я удивился, но мысленно присоединился к вопросу.

– Э-э-э… Ну в общем… Ну я не стал бы так жестко…

– Караул, – сказал я мягко, но настойчиво. – Не надо.

– Капитан сказал, что ты в любом случае должен умереть, – решившись выпалил Караул и сразу покрылся красными пятнами. Мне стало жаль его, этого большого человека, столкнувшегося с моральными проблемами, которые невозможно сокрушить ударом кулака. – А Прыщ сказал, что Кэп имеет на это право и это как-то связано с общей историей и общей линией рождения событий. Только я ничего не понял. Кэп тебя просто приговорил и сам от этого страдает, но никому и шагу супротив сделать не дает.

– Странно, – хмыкнул я, продолжая с подначкой разглядывать Караула. – Ну хоть сами пристрелите тогда. Жалко вам что ли? Все лучше, чем меня невесть кто сожрет.

– Нельзя! – почти простонал Караул. – Заказчики твоего похищения – это те твари, что были разогнаны год назад. Но, оказалось, что теперь они не могут покинуть этот мир. У них, немногим дальше, за водокачкой, в колодце ход в свой мир даже открыт, но ты их не пускаешь домой!

– Я?! – после секундной паузы меня разобрал неудержимый смех.