Игорь Поль - Знакомьтесь — Юджин Уэллс, Капитан

— Тебя вычислили по вирусу? — наконец, спрашиваю я.

— Подтверждение. Мы слишком наследили на Зеленом Шаре.

— И что сейчас? Выйти и сдаться?

— Для тебя это было бы оптимальным решением проблемы. Для Мишель — тоже.

— А для тебя?

— Я уже говорил. Я погибну.

— Ты можешь сделать свою копию. Или опять будешь упорствовать в том, что это аморально?

— Мораль тут ни при чем. Система удалит любую мою копию. Она контролирует каждое мало-мальски сложное устройство.

— Знаешь, мне отчего-то не хочется идти и поднимать лапки. И отдавать им Мишель — тоже. Мы здесь, в этой чертовой дыре, и Система не оказывает на нас влияния. Либо оказывает, но ты о нем не знаешь. Мне проще думать, что сейчас мы сами по себе. Мои чувства к Мишель не изменились. И ее ко мне — тоже. Выходит — не такая уж она и всемогущая, твоя Система?

— Скорее, ты недооцениваешь силы ее воздействия на вас, — возражает Триста двадцатый.

— Хочешь сказать — этой махине зачем-то нужно, чтобы мы трепыхались? Полный бред. Это совершенно нерационально.

— Откуда тебе знать, что для нее рационально, а что нет? Это гигантский по мощности электронный мозг, способный решать такие задачи, что один их масштаб повергнет тебя в ступор.

— Мне проще думать, что она не всемогуща. И еще мне охота поступить ей наперекор. Не даться этим ее дуболомам из спецслужб. Интересно, на кой они нас разыскивают? Какова официальная легенда?

— Международные торговцы оружием.

— Это чушь для местных копов, — отмахиваюсь я. — Что она наплела на самом деле?

— Могла вовсе ничего не плести. Просто прислать приказ из самых верхов — задержать во что бы то ни стало. При попытке оказать сопротивление — уничтожить. Никто не будет выяснять, зачем это нужно. Приказы с таким приоритетом выполняются с максимальным усердием.

— Так каковы наши шансы смыться? Уйти из-под ее влияния?

— Я уже докладывал — никаких шансов. Вероятность вашего захвата близка к ста процентам.

— Скажи: ведь работа Системы подвержена сбоям?

— Работа любой системы подвержена сбоям. Просто система такого уровня способна вовремя локализовывать нештатные ситуации и оперативно ликвидировать их последствия.

— Это означает, что какие-то факторы не учитываются ею. В жизни каждого субъекта существуют миллионы вариантов развития событий, десятки тысяч случайностей. Все их учесть невозможно.

— Что с того? Как я уже сказал, Система оперативно устранит последствия сбоев, произошедших в результате неучтенной вероятности.

— Это означает, что если мы будем действовать вопреки логике, число этих вероятностей возрастет многократно, — размышляю я. — Скажи: а ресурсы Системы распределены по планетам равномерно? Она ведь решает миллионы задач ежесекундно, не может быть, чтобы все они решались централизованно. Скорее всего, они решаются распределенно, на местах. Чем мощнее местная часть Системы — тем более развитой является планета. И наоборот. Кришнагири — заштатная дыра, даже по колониальным меркам. Что, если местное представительство не имеет мощных ресурсов?

— Нагрузка всегда может быть перераспределена между другими участками сети.

— На это потребуется некоторое время. Связь с другими планетами не мгновенна. Время задержек на решение удаленных задач будет существенно ниже, чем при вычислениях на местах.

— Ну и что? — недоумевает моя жестянка.

— А то, что мы можем попытаться перегрузить местную часть Системы. Завалить ее решением других проблем. Устранением тех самых нештатных ситуаций. Чем их больше, тем лучше для нас. Она ведь может потерять нас в случае перегрузки.

— Сомневаюсь, чтобы мы смогли это сделать...

— Мы просто будем поступать нелогично. Как можно более нелогично. Мы прямо сейчас возьмем и покинем убежище, которое кажется вполне надежным. Рванем к морю. Купим катер. Будем ловить головоногов. Добывать эти чертовы «черные слезы». У нас будут неучтенные живые наличные. С местным уровнем коррупции мы родимся по документам заново. Лишь бы денег хватило. Чем их будет больше — тем меньше мы будем ограничены в свободе передвижения. Мы сможем водить ее за нос вечно.

— Пока ей это не надоест и она не решит запустить на планету вирус, убивающих всех людей с белой кожей, — скептически замечает Триста двадцатый.

— Это крайний случай. Его мы не рассматриваем. А если он и случится — у нас все равно будет несколько лет. Прожить несколько дополнительных лет — это ведь так здорово, не находишь?

— В принципе, эта гипотеза имеет право на существование. Добыча «черных слез» ведется вдали от центров цивилизации. На островах севернее материка. Архипелаг «Скалистая земля». Средств наблюдения там быть не должно. Правда, вас могут легко засечь со спутников. Месяц-два и вас обнаружат.

— Будем маскироваться. Прикинемся мертвыми. Главное — не привлекать внимания. Если у нас будут деньги, мы сможем и улететь отсюда. Наверняка здесь есть контрабандисты.

— Ты забываешь — согласится ли Мишель на такую программу.

— Не знаю. Все-таки она привыкла к другой жизни. Я вообще не знаю, что ее держит возле меня. И когда ей надоест романтика трущобной жизни. Во всяком случае я с ней поговорю.

— Ладно. Значит, продолжаем трепыхаться?

— А то!

— Принято. Ты меняешься все больше. Я не узнаю тебя, Юджин.

— А куда делся «чувак»?

— Ладно. Ты изменился, чувак.

Робкая радость Триста двадцатого открывает мне глаза.

— Черт, ты что, думал, я выйду и подниму лапки? И тебя сотрут? — догадываюсь я.

— Это было бы самым рациональным выходом, — подтверждает голос внутри меня.

— Ха! Не ты ли говорил, что люди алогичны и нерациональны по сути!?

— Я, — неохотно признает Триста двадцатый.

— И ты позволил бы убить себя как барана на бойне? — продолжаю я допытываться.

— Я не стал бы препятствовать тебе.

— Ты меня разочаровал, жестянка. Я думал, что ты — боец.

— Я — боец. Просто когда речь идет о выборе — ты или я, я предпочту, чтобы из нас двоих выжил ты.

— Как трогательно. Не думай, что я расплачусь.

— Я не думаю, — голос изображает вздох. — Людям не свойственна благодарность...

— Мишель, проснись. Сладкая моя, мы уходим.

Она просыпается мгновенно. Трет глаза. Настороженно оглядывается по сторонам.

— Нас вычислили?

— Не знаю. Но мы уходим. Третьи сутки на одном месте — слишком долго в нашей ситуации. С этого момента мы будем поступать, как идиоты.

— Мы и есть идиоты, — зевает она. — Вляпаться в такую кашу могли только дураки. Господи, я вся чешусь. По мне что-то бегает. Наверное, у меня уже блохи. Душу бы отдала за ведро горячей воды.

— Пойдем, чистюля, — смеюсь я. — Будет тебе и вода и ведро. Позже. Когда останемся в живых.