Дмитрий Силлов - Закон наемника

— Ну что, военные, всё там у вас?

В зал из кухонного закутка сунулась усатая, откормленная морда — не иначе хозяин «Второго кольца».

— Всё, — сказал я, приставив к мгновенно вспотевшему лбу хозяина глушитель «Альпийца». — А теперь кругом и шагом марш обратно.

Хозяин «Второго кольца» выполнил команду с проворством «духа со стажем» и метнулся в кухонный туман, пожалуй, даже слишком поспешно. Я шагнул следом — и посторонился, пропустив мимо себя удар разделочным топором. За косяком стоял некто в грязно-белом облачении с внушительным животом наперевес — наверно, повар, решивший, что ему удастся то, что не удалось профессионалам.

Тяжелый топор на длинной ручке, не встретив сопротивления, воткнулся в пол, потянув за собой хозяина. Ну я и долбанул рукоятью «Альпийца» по возникшему передо мной жирному затылку — не ждать же пока повар повторит попытку разделать меня словно говяжью тушу.

Мигом обмякшее тело повара мягко плюхнулось на живот и распласталось на полу, разбросав руки и ноги словно большая морская звезда. Я перешагнул через него и осмотрелся.

Кухня как кухня, по которой давно плачет санэпидстанция, — большая и вонючая. Плиты, баки, лопатки-поварешки, развешанные на стенах, и кружки-тарелки в специальных проволочных подставках. Хозяин, прижавшийся к краю длинного стола и белый от страха, словно его мукой обсыпали. Официантка у стены, тоже бледная с лица несмотря на румяна, уставившаяся на меня большими коровьими глазами. И большая стальная дверь, которой в кухне явно не место.

— Там что? — качнул я стволом пистолета в сторону странной двери.

— А… мме… — сказал хозяин, явно уступавший в отваге своему повару.

— Загон, — пискнула официантка.

Загон? Что за загон?

Я подошел к двери, с усилием провернул штурвал, вмонтированный в ее центр, и потянул на себя.

И сразу же мне в уши ударил многоголосый визг и лай. Я заглянул внутрь — и присвистнул.

В довольно большом помещении вдоль стен стояли тесные вольеры, в которых сидели… самые обыкновенные собаки. Большие, средние и маленькие собаченции, в основном беспородные и лохматые. Правда, среди них я углядел весьма габаритного кавказца, ротвейлера и даже бультерьера, тут же уставившегося на меня маленькими равнодушными глазками. Все обитатели загона были облезлыми, грязными и неухоженными, но не настолько, чтобы не отличить этих обитателей подворотен от мутировавших безглазых тварей Зоны.

Я обернулся и посмотрел на хозяина. Возможно, сейчас мой взгляд был похож на немигающий электронный прицел, вмонтированный природой в акулий череп бультерьера.

— Как я понимаю, ты всех посетителей собачатиной кормишь? — спросил я.

Хозяин, немного пришедший в себя, пожал плечами и сказал с некоторым вызовом:

— А что?

Решил, наверно, что если я сразу его не пристрелил, то бояться нечего. Опасное заблуждение.

— Ничего, — сказал я, мысленно прикидывая, сколько у меня осталось времени до того, пока военные обнаружат пропажу двоих сослуживцев. Что, впрочем, не мешало моему воображению прокручивать сцену — вот эти двое кабанов вытаскивают из вольера визжащую собаку, отрубают ей голову, спускают кровь, обдирают…

Повар понемногу приходил в себя и даже пытался подняться. Я подошел к хозяину ресторана, взял его за шиворот и втолкнул в вольер. Следом, ткнув в морду повара для наглядности глушитель моего ударно-стрелкового оружия, моментально привел толстяка в чувство, после чего отправил его следом за боссом.

— Что вы собираетесь делать? — взвился хозяин из глубины загона. Похоже, почувствовал, что одним заключением за стальной дверью дело не обойдется.

— Я — ничего, — сказал я. — А что решат они, то их право. Теперь вы с ними на равных.

После чего тремя выстрелами из «Альпийца» сбил замки с вольеров буля, кавказца и ротвейлера. И запер дверь.

— Я никому ничего не скажу, — быстро проговорила официантка.

— Я знаю, — произнес я, уверенный, что первому же вояке, освободившему поднос-менеджера, будет вывалено все вплоть до того, каким узлом я завязываю шнуровку трофейных берцев.

Я быстро связал девицу ее же передником, прицепил за щиколотку наручниками к ножке тяжеленного стола и воткнул в рот кляп, свернутый из какой-то пропитанной жиром тряпки, — ну извините, не я виноват, что у них на кухне все такое стерильное, а носить батистовые платки в карманах ни я, ни оглушенный пистолетом лейтенант привычки не имели.

Унюхав амбре самодельного кляпа, официантка замычала — и закатила глазки. Отъехала. Ничего страшного, думается мне, что в связке она — Шустрый — хозяин «Второго кольца» эта особа играла непоследнюю роль. Так что каждому — по заслугам, но дамам как слабому полу — скидка.

Обезвредив таким образом тех, кто мог помешать моему отходу, я прошел вглубь кухни, где обнаружил черный ход. Его просто не могло не быть — не через зал же для посетителей загружали в вольер свежедоставленных собачек.

Наружу я вышел уверенной походкой офицера, шествующего по неотложному делу и не намеренного по пути отвлекаться на всякую ерунду. Обогнув ресторан, я направился к КПП, возле которого замер БТР-4 «Буцефал» — детище ВПК Украины. Машина грозная, гораздо мощнее своих предшественников, проржавевшие трупы которых догнивают в Зоне безмолвными памятниками двух катастроф. Автоматическая пушка, автоматический гранатомет, крупнокалиберный пулемет, ПТРК «Конкурс-М», при достаточной доле везения способный превратить в огненный факел практически любой современный танк. При этом, насколько мне известно, машина эксклюзивная. Такие год назад в Украине можно было по пальцам пересчитать. И что у нее внутри, только Хозяину Зоны и известно — я их только на картинках и видел.

Но исходя из того, что с минуты на минуту либо из «Второго кольца» вывалится кто-то из пленников, либо военные сильно заинтересуются куда подевались их товарищи, особого выбора у меня не было.

Возле бронетранспортера возились двое солдат. Один старательно подправлял кистью бортовой номер машины, второй держал банку с краской, отчаянно при этом зевая. Заприметив незнакомого летёху, решительно направляющегося в их сторону, военный захлопнул рот и что-то сказал товарищу.

Тот обернулся, сделав при этом неловкое движение, отчего кисть мазнула по борту, и почти уже обновленная «девятка» превратилась в недоделанную «восьмерку».

Судя по забористому мату, выданному на смеси русского и украинского, ответственную работу художника выполнял «дембель», за время службы так и не усвоивший, что автомат даже во время художественных работ не стоит снимать с плеча и прислонять к колесу боевой машины. Зато военный впитал другое — лейтенант, он, конечно, офицер, но по статусу для «дедушки» не особо ужасен. А уж незнакомый, только что в часть прибывший, — тем более. Потому, не особо стесняясь, он вдохнул новую порцию воздуха — наверно, решил продолжить рассказ о том, что он думает о сослуживце с банкой… и задохнулся. Не то чтобы порция кислорода в легких оказалась слишком большой, просто от незаметного с виду и правильно проведенного тычка кулаком в «солнышко» человек вполне может временно потерять способность дышать и, как следствие, извергать из себя поток инвективной лексики.