Андрей Круз - Эпоха мёртвых. Начало

— Точно, есть кто-то в подъезде. Осторожненько надо.

Включился и его фонарь, упёрся лучом в нависающий над головами пролёт лестницы. Я, стараясь не топать, поднялся на первый этаж, прислушался, пригляделся к дверям. А затем подумал, да и толкнул каждую из них, подёргал ручки. Все заперты. Это хорошо, что все заперты. Сергеич тем временем уже переместился, прикрывал меня от нападения сверху. Хорошо, правильно идём. Нам на четвёртый этаж пятиэтажного дома, лифта нет. А был бы — не поехали.

— Я пошёл, — сказал я негромко и поднялся ещё на пролёт, на межэтажную площадку.

Замер, подняв «ксюху». Две двери передо мной, и обе открыты настежь. И кто там? И кто открыл? Кто-то уехал и плюнул на всё или что другое? Мертвечиной, кстати, вроде сильней потянуло… Или — кажется? Прёт, и так нормально. Кстати, когда я вспомню, что надо морду заматывать? В маске же хожу, кто мешает прямо на неё какого одеколона плеснуть или чего другого пристойно пахнущего?

Подтянулся Сергеич, встал рядом со мной, удерживая АКС у плеча. Луч света от закреплённого на автомате фонаря проник в тёмную прихожую одной из квартир, осветил ряды пальто, висящих в рядок на вешалке. Уехали, а тёплую одежду не взяли? Может быть и так. Были бы у меня пальто, а не только спортивные куртки, я бы тоже не взял. И чего делать будем? А чего ещё делать, надо к Палычу этому самому идти.

— Сергеич, страхуй, — прошептал я и двинул вверх, на второй этаж.

Не хочу заглядывать в квартиры, я бы просто захлопнул двери, но ни одна, ни вторая не захлопываются. Без ключа не обойдёшься. Открываются наружу обе… Мать твою, ну почему заранее подумать о чём-то трудно? Клиньев деревянных надо было наделать, как раз под двери забивать. Не всякий мутант откроет. А если там люди? А если люди, то кто им виноват, что с распахнутыми дверями живут? Да и не живут теперь люди с распахнутыми, а если живут, то совсем недолго.

— Эй, есть кто дома? — крикнул я, решив больше не заниматься ерундой.

Голос мой эхом пронёсся по подъезду, но никакого отклика не встретил. Я прислушался. Нет, ничего. Странно вообще-то. Все умерли или все уехали? Так не бывает. Наверное. А может, и бывает, мне-то откуда знать?

— Давай откликнись, кто живой! — крикнул я, забегая на пролёт выше. — И кто неживой, тоже выходи, покончим с этим делом сразу!

Правильно я придумал, пусть сами ко мне идут, нечего искать всякую тварь по этим закоулкам. Послышался топот, ко мне взбежал Сергеич. Замер, водя стволом из стороны в сторону, но шаги продолжали доноситься. Шаркающие такие, как раз в том стиле, какой я в последние дни особенно не люблю. Они всегда нехорошее предвещают.

— Сверху или снизу? — вдруг спросил Сергеич.

— Чего? — не понял я.

— Мертвяк, спрашиваю, откуда вылезет, оттуда… — он кивнул на верхнюю площадку, — или снизу?

— Снизу вроде, — сказал я в ответ, прислушавшись.

Что-то глухо ударилось в приоткрытую дверь, затем мертвячья рука ухватилась за неё, открывая. Тётка толстая, в халате и бигудях, сильно потраченная зубами. Из-за тучности и так еле ходила, наверное, а в мертвецком виде вообще еле ноги переставляет. Справа гулко треснул выстрел из автомата, хлыстом ударило по ушам, а бродячий труп упал навзничь. Всё?

— Всё? — спросил Сергеич.

— Откуда я знаю? — морщась от боли в ушах, ответил я. — Подождём. Пусть сами к нам топают.

Второй притопал вскоре из той же самой квартиры — замухрыжистый лысоватый мужичок с многочисленными укусами. Убил его тоже Сергеич, когда тот пытался перебраться через тушу лежащей в коридоре тётки. Мы постояли ещё минут пять, настороженно ожидая появления новых тварей, но никто уже не пришёл. Зато дождались запроса по радио от Лёхи: «Ну, чего там копаетесь?» Действительно, мы сюда по делу пришли, не в подъезде потоптаться.

Пошли выше, аккуратно, продолжая с опаской оглядываться на приоткрытые двери, но оттуда уже никто не появлялся. Третий этаж — все двери заперты. На площадке между третьим и четвёртым лежит труп с проломленной головой. Скорее даже прорубленной — топором навернули. Интересно, а почему тётка с мужиком из квартиры снизу сюда пожевать не наведались? Есть чем там перекусить? Ладно, нам выше надо.

Переступили через мертвяка, а мне подумалось, что надо бы ещё и хозяйственными резиновыми перчатками обзавестись. Придётся так какого жмурика двигать, а в наших «без пальцев» к ним и прикасаться противно, да и опасно.

На площадке, где квартира Палыча, было тихо. Запах тоже ни на что не указывал — мертвечиной смердело по всему подъезду. Настороженно оглядываясь, я нажал на кнопку звонка, откликнувшегося допотопным металлическим звуком, как школьные в моём детстве звенели. Послышались шаркающие шаги, которые заставили меня привычно насторожиться, хоть я и понимал, что пришли мы к живому человеку, который, собственно говоря, нам дверь в подъезд открыл. Но это уже рефлекс. Нервным стал.

Щёлкнул замок на стальной двери, она распахнулась. Палыч был среднего роста сутуловатым мужиком лет пятидесяти, бледным, с мешками под глазами, как от долгого недосыпа, одетый в заношенный спортивный костюм. Он посмотрел на нас и, ничего не сказав, молча направился в квартиру, бросив дверь открытой. Я расценил это как приглашение заходить и направился следом. Сергеич последовал за мной, захлопнув тяжёлую дверь и задвинув гулкий засов.

Хозяин квартиры молча прошёл в старомодно и небогато обставленную гостиную, какую было принято раньше именовать «залой», и, отодвинув стул, молча уселся за длинный стол, накрытый белой скатертью. Я бросил взгляд искоса на Сергеича и заметил, что он насторожился. И было с чего — в квартире были настежь открыты окна, но запах мертвечины стоял такой, что заставлял заподозрить нехорошее. Причём запах «живой» мертвечины, я уже научился их различать, с примесью какой-то химии ацетонной.

— Здравствуйте, — сказал я, и в полной тишине, царившей в квартире, мои слова прозвучали как из другого мира.

Палыч лишь кивнул в ответ, затем спросил:

— Степаныч где?

— За рулём, по району ездит, — ответил я. — Когда вы готовы будете, они к подъезду подкатят. А вы ещё не собирались?

Я не видел ни собранных сумок, ни следов сборов, да и сам хозяин не был одет для выхода из дома — треники и тапочки к уличной одежде отнести сложно.

— Ружьё принесли? — спросил он.

Сергеич молча снял с плеча чехол с оружием, выложил его на стол перед хозяином квартиры, раскрыл.

— «Ижак»-вертикалка и пистолет, — сказал Сергеич. — Две сотни патронов к ружью и сотня к пистолету. Умеете пользоваться?

— Разберусь, — всё тем же безжизненно-глухим голосом сказал Палыч, отодвинув ружьё и протягивая руку к ПМ.

Действительно, он достаточно сноровисто, хоть и медленно, проверил магазин, дослал патрон. Поднялся, вздохнув и тяжело опираясь рукой на стол. Я заметил, как Сергеич ещё больше насторожился, да и у меня правая рука снова переместилась на рукоятку автомата, висящего наискось на груди. Что-то не так здесь было, что-то не так…