Павел Дартс - Крысиная башня

Там, в «экспедиции на Восток» они и повстречали Сталкершу. Как ее звали, они толком так и не узнали. Кажется, Ольга. Но она представилась как Сталкерша, и звали ее, когда приходилось, именно так — Сталкерша. Или — Уважаемая Сталкерша, в чем, несомненно, был элемент стеба. Впрочем, встреча была далекой от шуток и юмора.

Они шли уже несколько часов, шли медленно, с опаской, стараясь выбирать абсолютно безлюдные места. Оба были экипированы как для длительного автономного похода, каким пеший путь на восток, через весь город, по сути и был. Теплые охотничьи зимние куртки и брюки из мембраны (привет, бывшая работа Толика, вернее, один из офисов, в котором нашли запасы зимней финской охотничьей одежды, дожидавшейся сезона), термобелье, флисовые шапочки, на ногах — меховые зимние берцы. Охотничьи жилеты, перешитые Белкой под разгрузки, набиты магазинами к АК. Гранаты в подсумках на поясе. Рюкзаки со спальными мешками, провизией, водой, спиртовыми горелками, — к экспедиции готовились серьезно, и занять она должна была как минимум четыре дня.

Скоро должно было начать темнеть. Прошлую ночь провели в подвале брошенного административного здания, обставившись минами-растяжками. Впереди была промзона, окраина Мувска. В отличии от центра, здесь чаще встречались следы людей. Где-то здесь нужно было искать производство, но ясно, что не на ночь глядя — непрошенные гости могли запросто схлопотать автоматную очередь вместо приветствия. Решили искать пристанище. Утром нужно было найти кого-нибудь из местных жителей, узнать о здешних «заположняках», — являться без разведки и информации было чревато. Впереди виднелся какой-то многоэтажный дом, на фоне сереющего неба чернотой зияли его выбитые окна. Решили до темноты пройти к нему, осмотреться, и, если не будет опасности, заночевать где-нибудь на этажах. Мороз спал, продуманная экипировка себя оправдывала, в удачно подобранной одежде было тепло и уютно.

Они шли к зданию через заброшенный гаражный кооператив. Вырванные или просто открытые ворота позаносило снегом, снегом были засыпаны остовы нескольких машин, брошенных прямо в проезде между гаражами. Тем не менее кооператив был проходной; днем здесь ходили, через него шла довольно утоптанная тропинка. Рычание и скулеж они услышали метров за двести. В собачьем подгавкивании слышалась досада — собаки явно до чего-то не могли добраться. Собачьи стаи в брошенном городе становились настоящей опасностью — брошенные хозяевами, драпающими в пригороды, собаки за лето и осень откормились и сплотилось в стаи, часто ведущие свои, собачьи войны за передел территории. Среди них можно было встретить и красавцев-догов, и мелких, но наглых и не дающих себя в обиду разномастных терьеров, и беспородных, привычных к уличной вольнице «дворян». Зимой, с оскудением «кормовой базы», они становились реальной опасностью для одиноких невооруженных прохожих.

Возле мусорного контейнера, забитого всякой всячиной, крутились несколько скулящих шавок, при приближении людей тенями метнувшихся в сторону. Они чуть не прошли мимо, но что-то задержало Олега.

— Толян, постой-ка. Что они тут унюхали? — Он подошел к мусорке, и стал ворошить накиданное сверху барахло.

— Оно тебе надо? — отозвался тот, — Вполне может быть, что и труп.

— Да ну… — Олег было отдернул руку, потом вновь взялся ворошить мусорку, — Кому бы это надо, сейчас-то, труп прятать… Столкнул вон в канаву, всего и делов. Не от кого сейчас трупы ныкать. А снега сверху нету — что-то не так давно явно спрятали… О! Что это?

Он нащупал чем-то туго набитый пластиковый мешок. Забросив автомат за спину, с усилием вытащил из контейнера увесистый пакет.

— Оп-па… Что-то спрятали… — он достал нож, полоснул, треснула синтетическая ткань мешка, — О, мясо…

— Не человеческое хоть? — поинтересовался брат, не собираясь рассматривать находку.

— Нет… Скотское. Как на продажу приготовленное. Сало… Соленое. Заныкал кто-то…

Негромко рядом хрупнул снег. Олег не успел поднять голову, Толик же напрягся; и тут же поблизости щелкнул взводимый курок. Мгновенно присев, укрывшись за фигурой брата, Толик тут же упал на бок, перекатился за мусорный контейнер, одновременно дернув с плеча автомат.

— Стой как стоишь!! — раздался из-за угла звенящий девчачий голос, как раз метрах в пяти за спиной сидящего на корточках Олега; и тут же щелкнул еще раз взводимый курок. В спину, в поясницу ему как подуло ледяным ветром. Он замер. Из-за контейнера послышался яростный шепот брата:

— Хули ты застрял?? Падай на бок, я…

— Нет!! — очень четко и отчетливо сказал, не меняя позы, не оборачиваясь, Олег, — Не надо!!

Очень медленно он развел в стороны руки, в одной он все еще держал нож. Из-за угла темная фигурка, слабо различимая в набегающих сумерках, тяжело дышала; холод от поясницы не отступал. Из-за мусорного контейнера, казалось, исходило свечение — настолько оттуда явно сочилось желание Толика раскрошить, изорвать фигурку за углом длинными автоматными очередями; палец его застыл на спусковом крючке, выбрав уже весь свободный ход. Оставалось только мгновение…

— Сто-о-оп!! — еще выше поднял руки Олег, — Без нервов!! Всем — спокойно! Всем! Спокойно!! Не делаем необратимых телодвижений! Все! Тихо… Тихо убрали пальцы со спусковых крючков и разговариваем! Спокойно раз-го-ва-ри-ваем! Все хотят жить. Все будут жить. Спокойно. Спокойно…

Пара секунд тишины, и, кажется, напряжение стало спадать. Хотя, конечно, никто, ни незнакомка, ни тем более Толик, пальцев от спусковых крючков не убрали; но холод в спине стал не таким режущим. Продолжая держать руки на виду, Олег ме-е-едленно повернулся.

— Девушка… Давайте без членовредительства обойдемся, а? — увидев нацеленные ему в грудь два ствола обреза, неприятным самому себе просительным тоном проговорил он, жалея что на нем нет бронежилета хотя бы второго класса. Че там обрез… Но с такого расстояния промахнуться картечью или дробью будет трудно даже бабе, а результат вполне предсказуемый: кровавое месиво и «преждевременный конец этой ветви действительности». А хотелось бы еще покувыркаться…

Та не успела ничего ответить, как в «беседу» врезался грубый Толик, не сводивший автомата с незнакомки:

— Слышь, лярва! Ты, надеюсь, понимаешь что я тебе сейчас лехко могу состричь одновременно рученки и головенку, одной очередью? И только эта… врожденное человеколюбие… мешает! И даже если я, что невероятно, вдруг промахнусь — то куда ты нафиг денешься? От автомата-то? Тут везде открыто. Достану.

И вполголоса, брату:

— Это… Пяться сюда потиху…

Но та просекла момент и, явно нагнетая в голос крутости, которая вдруг неожиданно преобразовалась в визгливый фальцет, крикнула Олегу: