Павел Дартс - Крысиная башня

— Бать. Ты ж сам коммерс.

— Ну да. Я не спорю. И потому эту породу знаю.

Вмешался молчавший Толик:

— Ты, Серый, когда тебя эти важные рожи смущают, представь их с дыркой во лбу — и сразу легче общаться, поверь!

Он засмеялся.

— Они ведь важные и значительные, вот как говорит твой батя, только в своей «парадигме». А как парадигма сменилась… Все их навыки идут лесом. Ты эти рожи видел? Кто из них сможет под дождем развести костер?… А, ладно, мы в городе, — кто сможет быстро сломать замок? Достать воды и пищи без своей, понимаешь, кредитки? Отмахаться от десятка бомжей с арматуринами?… Дорогой галстук и значительный вид, ровно как и «высокие знакомства» в этом мире, в новом мире, — значат очень мало. На Эльку глянь — дочка богатого бобра, а жрать нечего. Было. Пойми — их прошлые навыки в новом мире малоприменимы! Так же как их виллы, тачки и гламурные телки. Ствол у тебя в кармане, или, скажем, нож, — при условии, что ты умеешь и готов им пользоваться, — значит больше, чем вся важность какого-нибудь чинуши…

— Недаром на заре цивилизации князьями, дворянами становились кто? — да лучшие воины! Те кто умел грамотно пользоваться оружием, побеждать в схватке, — ну и, конечно, кто не беспредельничал, жил по совести, и имел организаторские способности… То есть мог сколотить банду, тьфу, дружину, отряд… — это уже батя.

— Вот и сейчас такое, дикое время подступает. Так что не смотри на их дорогие, пока еще, костюмы и наглые хари. Цена этим харям — пуля… Сейчас… Как бы тебе сформулировать… В такое вот как сейчас время, во время слома общественных формаций, опять включаются казалось бы навечно сломанные «социальные лифты»: «Кто был никем, тот имеет шанс стать всем»… Но и — наоборот тоже.

Толик:

— Я тебе больше скажу — когда ты разговариваешь с человеком, со сколь угодно важным и значительным, и при этом знаешь, что в любой момент можешь убить его — это обалденно способствует повышению самооценки! Даже чисто подсознательно! — он довольно и победно улыбнулся.

Батя скривился.

— Ты вечно все опошлишь… Тебе, Толян, лишь бы убить кого… Но вообще рацио в этом есть. Недаром американцы, которые свою цивилизацию-то начинали с превнесения БП местному населению Америки; ну и сами, соответственно, жили в состоянии войны и тревоги, кольт называли «Миротворцем» и «Великим уравнивателем шансов»… — добавил батя, — Правда-правда! Одна из самых распространенных моделей револьвера Кольт называлась «Писмейкер» — Миротворец!

Толик покивал со значением, а батя, помолчав, вдруг закончил:

— Чему ребенка учим, боже ж ты мой… А что делать?…

— Ребенка!.. — я фыркнул.

— Ну, это я так, к слову, — поправился батя, — Ладно, пошли быстрее, что ли.

— Куда??

— Порядок наводить. В Башне. В нашем с вами Доме. Да, знаете еще, кто в древнем мире становился князем, а в не столь уж и древней Америке — шерифом? Не только тот, кто умело пользовался мечом или кольтом, но в основном тот, кто мог призвать своих сограждан к порядку…

После того, как воду стали давать совсем редко, на час утром и на полчаса вечером, население Дома еще больше уменьшилось. Ехать теперь в основном было уже не на чем, уходили пешком. Собирались семьями, и валили — куда? Черт его знает. Кто-то к дальним родственникам и знакомым в село, кто-то рассчитывал прибиться к лагерю беженцев, или найти брошенный дом в деревне… Чем они собирались там кормиться — непонятно. Но что в городе оставаться нельзя, — это уже всем стало понятно. Или почти всем. Но и порядочно народу все тянуло с уходом, — может быть считали, что все как-то наладится?…

На лестничных клетках стояла вонь. Многие стали выставлять мусор просто на лестничную клетку. В пакетах, в коробках. Объедки, грязная одноразовая посуда, какие-то очистки, вонючие кульки и свертки — все это лежало на лестничных клетках и источало вонь. Вонь просачивалась и в квартиру.

— Так и до эпидемии недалеко… — сказал батя.

— И очень просто! — поддержал Толик.

— На втором этаже кто-то гавно в пакете бросил — так и лежит, воняет.

— Хорошо что у нас дом довольно старый и нет мусоропровода! Ты представь, что бы он сейчас из себя представлял — забитый мусоропровод на жаре! Это большая удача, что нет мусоропровода…

— Прикинь, на 6-м, что ли, этаже, отодвинули одну дверку лифтовой шахты — и, бл…, кидают теперь мусор в шахту!..

— Даааа, вонь уже есть, пожара нам не хватало…

— Им поровну, они сваливают отсюда постепенно, и потому срут здесь прямо под себя!

Помолчали.

— Надо с этим кончать… Нам тут жить… — батя.

— И хорошо бы «кончать» вместе с этими засранцами! — опять поддержал Толик.

Снова помолчали.

Батя встал.

— Ну что… Пошли. Творить добро и причинять радость! Так жить дальше нельзя.

Пошли все вместе.

Остановились возле первой же двери, возле которой лежали кучей дурно пахнущие пакеты.

— Вот почему не вынести во двор хотя бы?? — сморщился брезгливый Толик.

Батя забарабанил кулаками в обитую дермантином железную дверь. Нихрена не слышно. Присоединился Толян, грохнув ногой несколько раз. Без реакции. Через некоторое время скрипнула, приоткрываясь на щелку с цепочкой соседская дверь. Появился в щелке глаз и часть всклокоченной женской шевелюры.

— Их нету… Уехали. А, здрасьте!.. — узнала, коза.

— Давно?

— Вчера.

— А вы что ждете?…

— А мы… Мы, может, тоже. За нами, как бы, заехать должны. Вроде бы…

— Вот что! — вмешался в интеллектуальную беседу Толик, — Вот эту помойку видите? На вашей площадке. Чтоб этого не было! Все нафиг — к контейнерам, во двор!

— Это не наше! — пискнула тетка из-за двери и попыталась прикрыть дверь, но Толик подставил ногу.

— А меня не волнует! — рявкнул он, — У вас на площадке, — значит вы и убирайте! Я, что ли, буду за вас говно убирать? Достаточно, что я это тут нюхаю!

— Настя, это кто тут так грубит??… — раздался из глубины квартиры хорошо поставленный начальственный баритон, женский глаз исчез, и в щели стал виден представительный мужчина средних лет, с начальственными повадками, с брюшком, нависающим через белую майку над синими трениками с адидасовскими полосками.

— Молодой человек… — начал было он, но тут же вмешался батя:

— Очень хорошо, вас-то мне и надо! Значит так! Меня зовут Олег Сергеевич, я назначен старшим по подъезду. Сейчас мы делаем перечень оставшихся жильцов и планируем мероприятия по наведению санитарного порядка!

Толик поднял бровь и отступил, давая место бате. Дверь по-прежнему осталась приоткрытой на цепочку. Батя продолжил скороговоркой, доставая блокнот и карандаш:

— Ваше имя, фамилия?… Да, вы меня знаете, я с третьего этажа. Понял, записываю. Сколько человек в квартире? Нет, сколько прописано наплевать, сколько фактически? Двое. Понял. Вы назначаетесь старшим по лестничной клетке. Убрать весь мусор, вынести во двор. Площадку можно не мыть, но подмести. Впредь следить за порядком и чистотой. Будете уезжать — известить меня, — 51-я квартира, я говорил. Что? Не ваше? Не волнует. Не ваши обязанности? Теперь ваши. Да, все полномочия. Вплоть до выселения. Эпидемиологическая обстановка… Чтоооо??… Жаловаться — сколько угодно. В центральный городской комитет, знаете, где он сейчас? Если сможете туда дойти и найти того, кто от вас примет жалобу, ага. Да, меры воздействия самые жесткие. Какие? Мне даны полномочия вплоть до заваривания электоросваркой дверей квартир, где находятся неподчиняющиеся гигиеническим распоряжениям старшего по подъезду. Да! Вот так — намертво. Будете гадить строго у себя в квартире, пока не сдохните!