Павел Дартс - Крысиная башня

Но на днях я его застал за странным занятием: он сидел у нас в зале за столом, перед настольным маминым зеркалом, и, взлохматив волосы, рассматривал свою физиономию. А батя расхаживал у него за спиной и поучал:

— … не получится. Старайся одеваться, как одевается старшее поколение, и именно малоимущее. Затрепанная, в пятнах и заштопанная дешевая китайская курточка будет в самый раз. Немотря на жару! Волосы — пусть торчат во все стороны. Вообще, вид должен быть убогий и «непреуспевающий». Но не бомжовский. Во-первых бомж таких как ты габаритов и статей вызовет подозрение; во-вторых бомж — это опасность, что что-нибудь сопрет. Нужно выглядеть просто обычным человеком, которому не повезло. Ботаном. Для этого хорошо подходят очки. Хорошо какой-нибудь яркий, запоминающийся и нелепый элемент в одежде: вязаные перчатки без пальцев или шерстяная полосатая шапочка с цветным помпоном будут в самый раз. Они отвлекают внимание и создают образ немного ушибленного пыльным мешком человека. Помогают создать у наблюдателя чувство превосходства: «Во, чудик! Ну и оделся! Ну и чучело!» — а это полезно. Тот, перед кем ты чувствуешь превосходство хоть в какой-то области, кажется неопасным и в других областях. Подсознательно. Но, конечно, важно не переборщить. Идешь — в глаза не смотри. Вообще в лицо не смотри, смотри под ноги. И уже периферическим зрением обозревай округу…

Тут он заметил меня.

— Че тебе, Серый?

— Ниче, — говорю, — так…

— Иди-иди, — говорит.

Задрали уже. Конспираторы хреновы.

Я ушел в другую комнату и стал смотреть в окно. У нас большой двор, в центре двора окаймленная газонами и деревьями асфальтированная площадка под стоянку авто. Обычно всегда забитая битком, так что трудно приткнуться. Сейчас на ней стояли лишь четыре машины, из них одна, насколько помню, и вообще давно никуда не ездила. Разъехались… У нас-то в Башне вообще практически мало кто остался, мы да Элеонора с Ольгой Ивановной, да еще пара квартир, они должны слинять на днях, — все очень пересрались после нападения гоблинов и битвы на козырьке подъезда. И это хорошо, — не надо дежурить у дверей, не надо открывать-закрывать приходящим. Батя сделал решетку на окно лестничной клетки, выходящее на козырек. Собственно, мы с ним сделали. Утром вооружились ножовками по металлу и отправились к недалеко стоящему зданию районной администрации. Оно уже давно было заперто, пустовало — какие сейчас районы… Там, вокруг территории — забор из оригинальных декоративных решеток. Решетки массивные — но крепятся всего-то на четырех нетолстых стержнях, которые мы с батей перепилили, сменяя друг друга, меньше чем за час. Потом приволокли решетку к дому, с трудом, надо признаться, затащили ее на козырек… Потом я еще помогал бате ее крепить. Закрепил он ее просто — припер откуда-то кусок трубы, установил ее поперек окна изнутри в подъезде, и решетку-то к ней и привязал, примотал толстенной проволокой; такой, что гнуть ее приходилось пассатижами и еле-еле, а закручивать — монтировкой. В нескольких местах.

Толяна помогать, конечно, не было. Он, как выражался, «не люблю тупую работу», — где-то шастал, чего-то там «разведывал», так что упираться пришлось только нам с батей.

Когда закончили, он залез на козырек и попробовал решетку пошатать. Где там! Решетка держалась как влитая. Правда и нам на козырек уже было не выбраться из этого окна. Батя задумчиво что-то бормотал про то, что неплохо бы и остальные решетки «приватизировать», но, посмотрев на мое кислое лицо, сказал, что «как-нибудь попозже». Здорово мы намучались с этим окном.

А что? Теперь Башня была снаружи почти неприступна — первый этаж и почти все окна второго этажа — в решетках, входная дверь — стальная, ее даже скопище гоблинов ломом за час взломать не смогли, магазин под домом (давно не работающий, и выходящий входом на проспект), — тоже за решетками. Конечно, если подогнать машину и рвать тросом, то… Но тоже не сразу, да и мы просто так сидеть не будем. Одна из квартир, из тех, от которых у нас были ключи, служила в том числе и нашим складом ГСМ. Там держали почти все топливо, натыренное с заправки, да привезенное батей с Толиком с его бывшей работы. Что-то у них там тогда случилось неприятное, не любят они вспоминать о его бывшей работе, переводят разговор… Что бы это могло быть… Я размышлял, мысли перескакивали с одной ассоциации на другую. Привезли, уже после нападения гоблинов, оттуда и бензин, и масло, и жидкое «печное топливо» — много! В канистрах, в пластиковых бидонах, пластиковых же бочках с завинчивающимися крышками, даже в трехлитровых банках с полиэтиленовыми крышками стояло топливо и бензин. Если сверху офигачить нападающих горючим… О! Надо найти охотничьи, негаснущие спички — были где-то, и подготовить бутылки для коктейля Молотова. Кстати, магазин…

Я там одно время подрабатывал грузчиком и довольно хорошо знал все закоулки. Надо бы еще там полазить. Во дворе же было пустынно. Как в рабочий день, хотя сейчас все смешалось — кому интересен день недели? Но раньше там, в песочнице, хоть копошились дети под присмотром мамаш, а сейчас совсем было пусто и тихо. Без уборки газоны заросли, их завалило опавшими листьями и катаемым ветром мусором. Изредка проходил кто-нибудь — с сумкой, на рынок, или куда, — пугливо оглядываясь по сторонам. Пусто. Но по вечерам, по свету окон, было видно, что в окружающих двор пятиэтажках еще теплится жизнь, — четверть от времени «мирной жизни», но все же.

У нас, кстати, батя велел не включать вечером верхний свет и плотно зашторивать окна — типа «светомаскировка». Обходились вполне, когда был свет — настольными лампами, когда не было — небольшими светодиодными кемпинговыми светильниками на аккумуляторах или батарейках; несколько которых батя, оказывается, запас еще «до того как все началось». Удобно — пока свет был, их можно было подзарядить… Батя и Ольге Ивановне презентовал такой, — бабка очень благодарила. Даже немного жутко было вечером или ночью, идти по темному подъезду в совершенно темном, казалось бы, пустом и потому гулком доме.

Двери, двери… Мы пока так и не собрались повскрывать все квартиры — пока и нужды такой не было, и времени, да и… До сих пор жило какое-то еще инстинктивное «законопослушание», — чужое, а ну как вернутся… Хотя гопникам, разоряющим и поджигющим дома, такие условности явно были недоступны. Они постоянно бродили где-то по округе, орали песни, и все чаще, что настораживало, раздавались выстрелы… Откуда-то бралось у них оружие. После того, как ночью случилась перестрелка с вооруженным гоблином, пришедшим «объяснить нам» какие мы «крысы пАзорные», никто против светомаскировки не возражал. Даже Элеонора, с которой последнее время связь поддерживалась напрямую, когда приходила «помочь» или «в гости», или через Толика, который что-то зачастил к ней. Впрочем, никто как бы не возражал. Зато перестал к себе водить своих девок-вертихвосток, что батя конкретно неодобрял, так как считал что «нам тут шпионы без надобности». Сам же «гопник с обрезом» за все время приходил только один раз, ночью.