Михаил Белозеров - Золотой шар

Собственно, после этого все и закончилось: те двое на гребне куда-то исчезли, а те, которые перлись вдоль дороги, видать, предпочли ретироваться, ибо кое-что сообразили раньше, чем Костя. Рядом же беззвучно, как дух, возник Бараско.

– Фу-у-у… – вытер он мокрый лоб, – едва успел.

– Е… твою мать! – выругался Костя. – Я здесь воюю…

– Ладно, ладно, – примирительно сказал Бараско, пряча глаза.

– Я говорю, что я воюю…

– Отлично! – сдержанно похвалил Бараско.

– Я говорю…

И тут до него дошло. «А ведь меня использовали, как живца», – понял он, тем более, что Бараско без утайки вышел на дорогу и вернулся, держа в руках хабар – «куни-кори», антигравитатор, из-за которого и разгорелся весь сыр-бор.

– Так ты из-за этого?., меня?.. – Костя едва не впал в истерику.

Он был готов к чему угодно, но только не к такому предательству. Не укладывалось у него это в голове. Он все еще думал, что все люди братья. Даже на телевидении его так не подставляли, хотя бывало, конечно, всякое. «Чем интеллигентней народ, тем умнее он пакостит», – учила его мама.

– Спелись, гады! – сообщил Бараско, будто ничего не случилось. – У нас в Зоне такого отродясь не бывало.

– Это что, местные жители? – расстроено спросил Костя.

– Да какие местные?! Сталкеры, которые промышляют грабежом. Район держат. А местным все равно. Для них хабар, что трава на обочине. Ты же местного видел?

– Видел. А кто же это все понастроил? – удивился Костя.

– Братская помощь.

– Какая еще, на фиг, помощь?

– Да наша, наша. Еще до Чернобыльской катастрофы.

– Подожди, подожди, ты хочешь сказать, что Дыра была открыта еще до Выброса?

– Конечно. Дыра – это аномалия в пространстве. Ее потихоньку и без огласки осваивали. Дыра – это, быть может, самая большая тайна СССР. Если бы Чернобыль не пыхнул, СССР не распался бы, потому что резервы непознанного здесь неисчерпаемые. Ну, а потом, когда пыхнуло и СССР развалился, не до Дыры стало. Да и Дыра закрылась, и вообще, она стала непредсказуемой. Катастрофа ее изменила. Так что, считай, нам крупно повезло, что Дыра открылась.

Между тем капитан Егор Чепухалин все еще находился во власти «камбуна» Гайсина. С одной стороны, это было очень и очень плохо, с другой стороны, Гайсин провел Чепухалина по таким дорогам и тропам, о которых не знал даже черный сталкер.

Чепухалин, который никогда не был в Зоне, с большим интересом знакомился с ней, тем более что пока в нем сидел Гайсин, ему не грозила никакая реальная опасность. Даже «дровосек» не посмел раскинуть на его пути свои сети в виде тропинок и лужаек в английском стиле. А «ведьмин студень» или, положим, «аттракт» уползали в сторону, как побитые собаки, а «рок судьбы» менял свою траекторию и боязливо сторонился Чепухалина. «Видать, Гайсин – большая шишка», – думал капитан Чепухалин, гордо расправляя плечи. Гайсин же после того, как вселился в Чепухалина, вообще молчал, как рыба об лед – то ли язык потерял, то ли не было темы для разговоров.

Самостоятельно «камбун» Гайсин ни за что не вернулся бы в Зону. Без Чепухалина он бы хирел, терял силы и наконец распался бы на элементарные частицы. Поэтому он многим был обязан Чепухалину, но как только надобность в нем отпала, дух или существо по имени Гайсин без всякого сожаления рассталось с Чепухалиным. И не потому, что было неблагодарным, а потому, что логика таких существ, как Гайсин, сильно отличается от человеческой.

В общем, как бы там ни было, а Егор Чепухалин вдруг очнулся на автобусной остановке. Кто он такой и что он здесь делает, Чепухалин абсолютно не помнил. Он даже не помнил, как его зовут. На языке вертелась только одна фраза, которая связывала его с прошлым: «Ебическая сила».

Вечерело, накрапывал мелкий дождь. С той стороны, где заходило солнце, Чепухалин увидел петляющую реку, какие-то сельскохозяйственные строения. Даже разглядел эстакаду железнодорожного моста. И ему почудилось, что там ходят люди в черном.

Наверное, он пошел бы туда и погиб, как погибают все новички, не знакомые с правилами Зоны, но Чепухалина остановил лай собак. Почему-то именно собачий лай показался ему опасным. Он вспомнил, что у него в детстве была собака породы немецкая овчарка, которая была агрессивной и могла покусать даже своего хозяина, то есть Чепухалина. Эти детские воспоминания и спасли его от неверного шага.

Потом он услышал бренчание гитары и пошел на звук. Ему пришлось спуститься с дорожного откоса, и только тогда он увидел туннель под дорогой, свет костра и людей. Незамысловатая мелодия из трех аккордов скрашивала их вечер. С другой стороны костра вход в туннель загораживал «уазик», и Чепухалин опытным взглядом определил, что его расколошматили из пулемета РПК.

– О, вояка! – воскликнул кто-то. – Садись! Ему уступили место и сунули в руки банку пива.

– Где воевал-то?

– Не знаю, – пробормотал он. – Ничего не помню. Устал, как собака…

– О, да ты, видать, в болоте плавал, – сказал худой парень напротив, показывая на тину и ряску, которой был облеплен с ног до головы Чепухалин.

– Ничего не помню, – признался он, – ни где плавал, ни с кем.

Чепухалин почувствовал, как он устал, – словно вместе с Гайсином из него ушла половина силы. Он попробовал было почиститься, но силы окончательно оставили его, и он уснул, не допив свое пиво. Ему ничего не снилось. Он спал мертвецким сном, как человек много и долго физически работавший.

Проснулся он оттого, что его кто-то теребил за рукав. Перед ним маячило загорелое девичье лицо.

– Товарищ капитан… товарищ капитан… да проснись ты, окаянный.

– А? Что? – подхватился он и выронил банку с пивом.

– Товарищ капитан, мы здесь поспорили… Это же вы…

Под нос Чепухалину сунули книгу, на обороте которой действительно красовалась его фото с золотым «Кадуцеем» [15]в руках. «Что за ерунда? – удивился Чепухалин. „Кадуцея“ я еще не получал. Да и на фото старше выгляжу». Но, видно, в этой Дыре все перепуталось: и время, и события, и то, что было позже, стало раньше, и наоборот. В общем, то, чего не было, сделалось явью. «Ебическая сила», – решил Чепухалин и уснул. За то время, пока его снова не дернули за рукав, он увидел себя известным писателем, окруженным восторженными почитательницами, и это было очень и очень сексуально. «Вот это жизнь! – восторженно думал Чепухалин во сне. – Какую же выбрать?» – растерялся он.

– Вот вы, а вот ваша книга, – улыбнулась еще шире девушка и решительно дернула его за рукав.

Пришлось открыть глаза и снова таращиться, страшась погрузиться в океан ее глаз.

– Моя… – согласился он через силу.

– Об «экипаже»?

– Ну да… – зевнул он.

– А «Лунный вариант»?

– Мой «Лунный вариант».