Елена Долгова - Отступник

— Ты историю про грузовик смерти слышал? — внезапно спросил Лунатик.

— Нет.

— На машинах по Зоне не ездят — бензин, который был, давно кончился, через военный кордон его таскать желающих мало. Да и опасно с машиной, из кабины болты не особенно покидаешь… Однако сталкеры Валериана один такой грузовик видели. Пер не к центру Зоны, а наоборот, от центра к кордону. В кузове какие-то люди, черт знает какие, но не наши. Сидят с оружием, в броне, и молчат.

— А смерть тут при чем?

— Машина у сталкеров на глазах ни с того ни с сего въехала в очень заметный «разлом», ну и… того.

— Псих за рулем.

— Смысла никакого грузовик психу давать.

— Может, зомби?

— Не знаю… Как ты думаешь, Моро, зомби можно вылечить?

— Не знаю. Некоторые верят, что можно, только стертые мозги уже не восстановить. Дураком будет.

— Понятно, значит, без возврата. А если бы я стал зомби, ты бы меня убил?

— Ну ты, брат, даешь… если бы ты стал зомби, ты бы меня вперед шлепнул, где мне с таким стрелком справиться… — ответил я слегка подначивая, и Лунатик больше не сказал ничего.

Вдалеке громыхнул гром. Струи дождя хлестнули по земле, траве и деревьям, взбаламутили поверхность ручья. Мокрая почва сделала заметной существование совсем неподалеку большой «электры». Чуть ли не сотня потревоженных небольших синих молний взорвалась разом, сбрасывая статику и наполняя мокрый воздух треском.

— Надо бы потом по краешку артефакты поискать, — обрадовался Лунатик.

Он везде и всегда искал их с азартом коллекционера-маньяка.

После взрыва «электра» притихла. Теперь на ее месте образовалась лужа, переполненная жидкой грязью. Мы обошли «электрическую» грязь стороной и перебрались внутрь коллектора, собираясь там переждать непогоду. Мой коммуникатор после взрыва статики вырубился, однако это мало что поменяло — область уверенного приема осталась далеко позади.

— А ты со своими в «Долге» связаться не пробовал? Написал бы им на КПК…

— Для чего?

— Ты разве не собираешься доказывать, что не виноват?

— Поздно писать письма, когда тебя уже к стенке ставят.

— А на мнение нейтралов плевать, значит?

Я не выдержал и захохотал. Дождь хлестал по трубе, наполняя ее протяжным гулом, брызги отлетали от бетонного кольца входа, падали на комбез и лицо.

— У нас тут война, а не тусовка ботанов. Не важно, что обо мне будут писать в сеть сопляки с Кордона. Важно то, что Крылову мои оправдания не нужны. Ему интересно, кто информацию «свободовцам» слил и операцию провалил. Пока других идей нет, для Крылова я — предатель.

— А Костино мнение?

— Костя меня терпеть не может и имеет на то свои причины.

Напарник больше с разговорами не лез, и это меня вполне устраивало. Неприязнь Кости была только составной частью того личного, что связывало нас троих — меня, Ингу и самого Костю, а Лунатика совсем не касалось.

Костя был по жизни циник, как это иногда случается у врачей, но с сестрой носился как с королевой и за нее любому глотку бы порвал. Меня же называл «придурком, годным только драться и стрелять», выражая этим свое мнение максимально точно. Эта заносчивость не мешала Косте до поры до времени оставаться вполне надежным товарищем. Однако после моего развода с Ингой странная дружба с ее братом кончилась дракой, подтвердив Костино мнение обо мне целиком.

Впрочем, факты вещь непреложная. Костя в том, что я не крыса, нисколько не сомневался. Просто, крыса или не крыса, ему было все равно.

— Плохо, когда тебе не верят… — глубокомысленно заметил Лунатик.

— Плохо.

— У нас почему-то всегда между верой и недоверием выбирают второе.

— Традиция такая в отечестве.

— Я бы хотел, чтобы мне верили…

— Угу. А я вот правильным людям верю, а неправильным — нет.

— Это пока ты так говоришь, потому что думаешь, что можешь их отличить.

— Да заткнись ты, Лунатик, и без тебя тошно, — сказал я довольно грубо.

Лунатик если и обиделся, то виду не подал. Он сидел бок о бок со мной, ссутулившись в намокшей снаряге, даже вроде порывался еще порадовать какой-то историей, но я не был настроен слушать.

Дождь прошел так же внезапно, как и начался. Почва быстро высыхала, становилось даже тепло, несмотря на то, что шли уже первые дни октября. Пора было уходить.

— Давай «электру» обыщем напоследок…

Я включил «Велес», и мы подняли артефакт «вспышка», который Лунатик тут же заныкал в карман.

Дальше мы шли гуськом, собираясь держаться прямой дороги, на которой до сих пор сохранился растрескавшийся асфальт. Сквозь этот серый панцирь постоянно с невероятным упорством пробивалась трава. Ее топтали берцами все проходившие здесь мужики, поливал зараженный дождь, временами накрывали выбросы. Тем не менее то здесь, то там поверхность асфальта бугрилась от пытавшихся пробиться наружу растений. В октябре эта трава увядала до весны, но кочки оставались.

— От радиации растет.

— Тут подальше в кусты — грибы по килограмму и ягоды с большой орех размером.

Что бы там ни росло, и сегодня, и завтра есть нам предстояло «почти не просроченную» тушенку и сухари, которые и прочностью, и вкусом напоминали бетон.

Остатки дождя уже полностью испарились, дорога на север пролегала точно по стрелке компаса, казалось, будто ее врезали в эти пологие холмы, заросшие терном, жимолостью и местами — приземистой сосной. Правее и дальше на северо-востоке располагались старые армейские склады и пара примкнувших к ним заброшенных поселков. Поселки и сам склад слыли мутным местом, лезть на рожон не стоило, я настоял на том, чтобы обойти их по краю.

Это было и плохо, и хорошо. На открытом пространстве шоссе мы меньше рисковали влететь в аномалию, но сами становились удобной мишенью для любого противника, включая обычных мародеров. Уцелей у Бархана напарник, этому напарнику ничего не стоило устроить засаду на нас в руине на обочине, а то и прямо в кустах.

— Не придет никто, — будто угадав мои мысли, пробормотал Лунатик. — Плохо ему сейчас. Поправится, вот тогда…

Я очень надеялся, что поправится Бархан не скоро, и выигранного времени хватит, чтобы как следует затеряться в Зоне.

Воздух метрах в десяти правее, над тронутыми желтизной верхушками кустов, внезапно дрогнул и потек наподобие тягучего расплавленного стекла. Стекло это вдруг свернулось в прозрачный водоворот. Листья, захваченные его притяжением, медленно вращались в абсолютном безветрии.

— «Воронка». Ты как хочешь, Моро, а я остановлюсь и немного на местности пошарю… Если «золотую рыбку» найдем, ее можно на блокпосту нейтралов хорошо поменять.

Задерживаться не тянуло. Навязчивая тревога появилась и не исчезала, подсказывая, что убраться отсюда — самое милое дело, хотя в бинокль шоссе и верхушки пологих холмов по-прежнему выглядели тихими и пустыми.