Андрей Буторин - Клин

Застегивая ширинку, я услышал за спиной чье-то злобное дыхание. Обернувшись, увидел рассерженную, словно раненая тигрица, Анну.

— Я же сказала: не отходить!!! — завопила она. — Ты что, самоубийца?! Ты бы еще на «электру» поссал!

От такого высказывания, услышанного из уст девушки, я мгновенно, чуть не до слез, вспыхнул. И злость моя сразу вся улетучилась, и голос пропал…

— Н-но я же н-не знал… — жалобно и противно заблеял я.

— Не знал?! — продолжала орать Анна. — Ты не знал, что в Зоне на каждом шагу аномалии?! Да у тебя, блин, даже нет индикатора!.. Вы что, в русскую рулетку решили с Зоной сыграть вместе с братцем?.. Я фигею с вас, господа!..

— Мы тебе не господа, — сжав зубы, процедил я. Злость снова вернулась ко мне, и голос перестал дрожать. А вместе с этим вспыхнула вдруг в мозгу догадка, объясняющая виденное чудо. — И я не могу знать, какие и где ты еще понаставила ловушки против советских людей!

Тут Анна выдала такое, что предыдущее смутившее меня выражение показалось мне детской считалкой. Такого потока отборнейших матюгов я не слышал давно — лишь дворник Архипыч в нашем ленинградском дворе ругался похоже — и то не столь выразительно и экспрессивно.

За перепалкой с этой злобной вражиной я совсем забыл о Сергее. А он, разумеется, все слышал и уже спешил к нам из-за ближайшей елки. Я бы его вряд ли услышал — все-таки бывший разведчик умел передвигаться бесшумно, — но меня как раз привлекла чудная рыжая бахрома на одной из еловых веток, словно пушистое новогоднее украшение. Как раз эту ветку Серега, торопясь к нам, и отодвинул. В следующее мгновение «новогодняя» бахрома плюнула вдруг — иначе не скажешь — рыжим комком в брата. В руку ему, это я успел заметить, она точно попала, лицо, как потом оказалось, он все же успел отвернуть. И хорошо, что успел. Потому что и «оплеванной» руки — точнее, всего-то лишь тыльной стороны ладони — хватило, чтобы Серега коротко взвыл, а потом, отчаянно шипя, начал материться столь замысловато и виртуозно, что, пожалуй, перебил по всем показателям недавнее «выступление» Анны. Дворнику же Архипычу на сей счет явно было далеко до них обоих.

Анна, обогнув елку, метнулась к Сергею. Я бросился за ней, опасаясь влипнуть еще в какую-нибудь дрянь. Злополучную елку я вообще обежал метра за три — золотистая пыльца с нее еще продолжала опадать. Я услышал, как девчонка заорала на брата, чтобы тот вытянул руку и не дергался. Наконец я увидел Серегу — с бледным от боли лицом. Материться он перестал, поскольку сильно закусил губу и теперь лишь продолжал по-змеиному шипеть. Анна целилась невесть откуда взявшимся шприцем в Серегину ладонь. Я сразу подумал, что в нем яд, но брат шприц тоже видел и руку не отдергивал, так что я вмешиваться не стал. К тому же выражение лица «диверсантки» было настолько рассерженным, что никак не подходило для совершения подлости и коварства. Морды бить с таким лицом — милое дело, а вот для введения врагу порции яда скорее подошло бы что-то ехидное и зловещее.

— Что это?.. — просипел Сергей, когда Анна, сделав укол, убрала шприц.

— Цианистый калий! — рыкнула девчонка. — Чтобы дураков на свете стало поменьше. — Но, выпустив пар, все же буркнула: — Антидот это… — И с нескрываемым злорадством добавила: — Но пару часов все равно поболит, будь уверен! Хорошо, если до завтра перестанет.

— Я спросил, что это такое? — мотнул брат головой на елку. Рыжая бахрома снова висела на ее ветке, будто невинное новогоднее украшение.

— Не знаешь? — хмыкнула Анна.

Серега помотал головой.

— Это «жгучий пух». Он же — «ржавые волосы». Распространенная аномалия средней пакости, хотя, бывает, что и от нее умирают. Чаще — от болевого шока. Просто не верится, что вы этого не знаете. Если бы сама не увидела, что ты в нее откровенно залез… Да и братец твой выдал такое, что лишь в цирке показывать! Жаль, такой номер не утвердят по морально-этическим соображениям.

— И что же он сделал?

— А! Ерунда. Всего лишь на «трамплин» помочился.

— Тоже аномалия?

— Тоже аномалия. Хочешь глянуть?..

Серега кивнул. Похоже, антидот начал действовать, лицо брата приобрело свой естественный цвет. Но рука, видать, болела — Сергей бережно засунул красную опухшую ладонь в карман пиджака.

— Только давайте теперь без фокусов, — строго сказала Анна. — Идете след в след за мной. Сначала Дядя Фёдор, потом ты, Матрос. Лишнего оружия у меня нет, поэтому просто оглядывайся, и если что — ори мне.

— «Если что» — это что? — спросил Сергей.

— «Если что» — это кто, — ответила Анна. — Кроме аномалий в Зоне полно и другой гадости, в том числе очень зубастой и шустрой.

Мы выстроились за девчонкой, как детсадовцы на прогулке, только что за руки не взялись, и она повела нас к месту, где я сделал «пи-пи». Не доходя пары шагов дотуда, Анна подняла руку, приказывая нам остановиться. Потом достала из кармана и показала нам, подбросив на ладони, обычный железный болт.

— Видите? — сказала она. — А теперь смотрите туда.

Анна ловко метнула болт над подмоченным мною пятачком земли красно-бурого цвета. И, достигнув его, летящий горизонтально до этого болт со свистом ухнул вдруг вниз, впившись в почву так, что его не стало видно.

— Если бы ты, — посмотрела на меня девчонка, — сделал тогда на пару шагов больше, тебя бы размазало в лепешку.

— Но что это все значит?.. — заморгал я, недоуменно переглянувшись с братом. — Почему это здесь? Что вообще такое эта Зона? Здесь проводят научные эксперименты?..

Я заметил, как Серега вдруг посуровел и подобрался. Анна же непонятно хмыкнула — неодобрительно, желчно.

— Проводили, — сказала она. — Допроводились!.. — И она снова обвела нас с братом недоверчивым взглядом. — Неужели вы и правда ничего-ничего не слышали о Зоне? Ну, хотя бы о Чернобыльской АЭС вы, надеюсь, знаете?

— АЭС?.. — переспросил я, чувствуя, как челюсть моя неудержимо ползет вниз. — Атомная электростанция?.. Но ее ведь только в прошлом году начали проектировать! И не в Чернобыле, а в Об… — тут я вспомнил, что новость, о которой шептались в университете, была из разряда секретных, и попытался выкрутиться: — …а вообще это пока из области научной фантастики, такие станции.

— Хороша фантастика! — фыркнула Анна. — Столько людей угрохали!.. Вы меня всерьез начинаете злить, ребята. Ладно Дядя Фёдор, он еще маленький, но ты-то, Матрос!.. Ты-то по-любому должен был слышать об аварии на Чернобыльской станции в 1986 году! А уж о катастрофе 2006-го — и подавно.

Я не успел обидеться на «маленького», как брат вдруг, словно по команде «смирно», выпрямился и, вынув из кармана обожженную руку, опустил ее и вытянул вместе с другой по швам. Теперь, даже в пиджаке, он создавал полное впечатление военного человека.