Максим Кораблев - Игра на выживание

Стоит помянуть огромный грот, где наш замечательный цыган и несколько его помощников содержали коней и прочую животину, выгоняя их пастись на затерянную в гранитных скалах Золотого полуострова поляну, неуязвимую для зверья с суши и моря. Функцию «цыганского пэвэо» при нашем питомнике выполнял Бородач – забавный малый, приволокший с Земли дикого и грозного вида наплечный пулемет, повергнув в изумление даже искушенных в современном оружии военных. Бородач проживал с женой, обретенной в драматическом переходе по саванне. Говорили, что спит он на куче патронов, персонально выделенной под его агрегат самим смотрителем опорной базы.

Юмор у Бородача был своеобразный. Он уставил окружающие скалы черепами сбитых им птеродактилей, когда же их стало слишком много – во время «лебединой песни» пернатых агрессоров прямо перед Болотным Рейдом, стал сваливать их в кучу. Скоро вход в его семейное гнездышко стал напоминать вход в логово Кащея. Груды белесых костей, дочиста обглоданных муравьями, наводили на размышления о вечном…

Была в охраняемой зоне и кузница. В первые месяцы никто как-то серьезно не воспринимал перспективу скатывания человечества, в лице колонии, к средневековому вооружению, но четверо фанатиков трудились не покладая рук. Уже к концу второго месяца те немногие, кто был вхож в каменные лабиринты Золотого полуострова, могли лицезреть первое строение из тутошнего кирпича – здоровенный горн. Черные мастеровые ежедневно терроризировали штаб на предмет поиска каменного угля, в ожидании которого извели под корень целую рощу, пережигая красноватые стволы деревьев с неизвестным людям названием в древесный уголь.

База оказалась богата на кузнечную справу, и ребята потихонечку раскурочивали вагоны и рельсы, вздымая в небо адские клубы дыма, воздвигая холмы шлака и окалины.

Кузня, равно как ждущие своего часа дельтапланы, воздушные шары и все прочее наукообразное снаряжение, находилась в ведомстве астронома – тогда еще не очень-то известного широкой публике члена штаба, отвечавшего, так сказать, за прогресс или, вернее, старавшегося сделать технологический регресс более мягким и приятным. А вот грот, «цыганское пэвэо», небольшой собачий питомник, цирковая труппа были под крылышком старшей смотрительницы животных. Была еще и младшая смотрительница животных, но эта юная фурия носилась по саванне на своем скакуне в сопровождении закованного в броню датского дога, занимаясь сбором информации о флоре и фауне, и ее видели в первые месяцы немногие.

Третья штабная девушка, назвавшаяся колонистам целительницей, неотлучно находились при энергоотсеке и медицинском пункте. Это был «добрый ангел» поселка. В первый месяц, пока из джунглей не повыползали серьезные медицинские чины, она спасла не один десяток жизней. Теперь даже бывший директор клиники всесоюзного значения не стеснялся ходить у нее в подчиненных, ибо окружающая действительность внесла некоторый нюанс в протекание болезней, а никто лучше Сестры в этом не разбирался.

Бюрократический аппарат, понятное дело, находился в группе пещер, именуемых Бордовым Дворцом, на самой дальней оконечности Золотого полуострова. Здесь, среди живописных сталактитов и сталагмитов, на берегу невозможно голубого подгорного озера, при свете факелов, не переставая, трещали обе пишущие машинки. Тут суммировались скудные знания землян об окружающем, строились футурологические проекты, один безумнее другого, работал картографический отдел. Неподалеку от неизбежного маховика бюрократии, под застывшим тысячи лет назад каменным водопадом, сидели радисты. Сюда тянулись кабели от энергоотсека. С вершины этой скалы били во все стороны прожектора, если на колонию велось серьезное нападение, и тогда Золотой полуостров и его пики напоминали инопланетный крейсер.

Кто еще ютился в охраняемой зоне, я не знал, был там всего несколько раз. Излишнее любопытство здесь не поощрялось. Десять угрюмых головорезов, которых к осени возглавил наш бондоподобный Роберт, не особенно давали шастать по скалистому лабиринту ни людям, ни зверям. Роберт проживал по соседству с Бородачом, вместе с рыжей кикбоксершей, в чем было мало удивительного.

В общем, мне кажется, что больше сотни человек на Золотом полуострове никак не могло быть, включая отряд «морских дьяволов» и особистов. Таким образом, мы получаем цифру в семьсот пятьдесят человек вместе с колонистами «трех баронств». Это наша армия, флот, охотники-рыболовы, интеллектуальный центр. И наиболее быстро приспособившиеся к реалиям нового мира колонисты, разбежавшиеся от опорной базы по городам-«спутникам». Эти последние, немного обустроившись, начинали стремительно обзаводиться семьями.

В первые же месяцы, да что там, в первые же дни, еще на марше от точек отправки к опорной базе процесс адаптации начался, и сейчас, пожалуй, уже закончился. Тот, кто имел твердое место в пьесе по имени судьба, занял его. Откровенно слабые особи, если изъясняться в ницшеанском духе, просто не дошли до места «Икс». В основном это были те, кто брал с собой водку, любители музычки, детективчиков и прочих прелестей цивилизации. По крайней мере, таков итог моих нынешних размышлений об отправке. Дойти было вполне возможно, ведь дошли многие, включая беременных женщин и цыгана с перочинным ножичком. А то, что оказалось трудно, так жизнь и не должна быть легкой, иначе она будет чревата свободой, правами и вырождением…

Пожалуй, хватит философствовать, лучше вернусь к моей нехитрой хронике.

Оставшиеся шесть сотен «выползней» так и жили в палаточном лагере на Центральном полуострове. После прибытия тут началось сущее столпотворение, затем начался отток. Комендант и Тамплиер – еще два деятеля штаба – назвали палаточных сидельцев «китайцами». Видимо, за многочисленность. Чувствовал себя Китайский Квартал прекрасно. Под защитой «спутников» и «Ктулху» его жители быстро подзабыли кошмар своих переходов. Еда (в основном рыба) имелась. Узкая полоса желтого песка на обращенной к заливу части Главного полуострова в солнечные дни напоминала пляж морских котиков. «Китайцы» загорали, плавали, рыбачили помаленьку. Два ключа весьма вкусной воды убирали еще одну серьезную проблему. Время от времени в воде на какого-нибудь забывшегося пловца нападала водомерка. Или прорвавшийся змееголов уносил в болота. Тогда умнейшие из «китайцев» приходили в себя и начинали лихорадочно сдавать патроны в палатку Богдана Савельевича, снабженную соответствующим плакатиком. Впрочем, чем дальше, тем больше патронов бестолково расстреливались в воздух. Нервы у «китайцев» были ни к черту. КПД пистолетно-ружейной стрельбы «дачников» был чрезвычайно низок и только злил военных. Я доподлинно знаю, что Сергей, Юрген и Женя с трудом были урезонены комендантом и Железным Богданом, когда собирались устроить тотальную реквизицию боеприпасов в Китайском Квартале. Свара тогда в верхах колонии вышла изрядная, однако до продразверстки дело не дошло.