Вадим Денисов - Стратегия: «Замок Россия». Том 2

Но самая большая удача последнего месяца — это киргизы.

Переговоры в таких случаях идут долго, люди, худо-бедно, обжились на месте, отчасти приспособились, и менять плохое на очень плохое совершенно не склонны. Работали мы сначала через одного пакистанца, сданного нам пленным — очень ценный кадр, бережём, как можем, с ними ещё многое можно будет совершить, а потом вышли на представителя монокластера, забили стрелу, встречались на их территории, говорили, рассказывали.

Потом ждали решения киргизов на выход, правда, недолго.

Зато долго и нудно готовили операцию, потому как тамошние "паки" — так общо мы называем все разрозненные банды Диких Земель, выпускать никого со своих полянок не намерены, посёлки монокластеров у них под контролем, в каждом есть соглядатай-прораб, типа "смотрящий".

В назначенный день поехали тремя машинами: "кавзик", мангруппа на своём монстрике, и наш пикап со всей группой, Шнюшу решили не брать, авиацию не привлекать — точное время выхода не определишь, а самолёт не воздушный шар, висеть не может. Встали у перевала.

В общем, в час Х завербованный протащил к киргизам Монгола, он один пошёл — чем меньше людей бродят, тем больше шансов. Мы втроём на пикапе тихонько прикатили ночью к выбранному месту встречи, пологому холму, это вторая господствующая высота, после перевала, ориентир "холм Лысый". Там машину припрятали в каких-то "саксаулах", ждём доклада.

Шам очистил дорогу, не больно завалил ножом надсмотрщика, и повёл людей к нам. Шестнадцать человек, среди которых семь детей, такую группу, знаете ли, по пересечёнке тихо перебросить к дороге — дело непростое. Сначала они сами шли по "зелёнке", узкой полосе кустарника, выходящей на холм, очень скрытно. К рассвету мы втроём встречали их на полпути, стало проще. Похватали вымотавшихся детей. Гоблин двух под мышки зацепил, ещё одного — за спину, и потрусили к машине. На подходе вызвали по рации армейцев, те — броском с перевала, где и ждали команды, на холм, автобус следом. Рванули споренько, в открытую.

Вытащили всех, без потерь.

Когда наглую суету нашей техники на холме засекли вражины, было уже поздно.

Проснувшиеся от воплей часовых паки сунулись было двумя группами к трассе, а там у них одна из баз неподалёку, но тут же были остановлены ДШК армейской "шишиги" и тремя ручниками. Мангруппа и держала их на безопасном расстоянии, рубила хвосты, вышибала зубы, пока мы грузили людей с их нехитрым имуществом в "кавзик", к тому времени — уже почти "шушпанцер", с титановыми пластинами на бортах и пулемётным постом наверху. Мы, по плану, вообще не должны были ввязываться в бой, но Гоблин с Кастетом не выдержали, немного таки постреляли из ПКМ-ки и "девятки" по вспышкам левой группы особо тупых ползунов.

Так вот, про поведение.

Киргизы держались очень собранно, не расслаблялись до последнего момента, реакция пошла лишь тогда, когда они упали на сидения автобуса. И то… Старший в кластере — тот самый нейрохирург, Арстанбек Молдосанов, за судьбой которого так пристально следила Зенгер, владелец частной клиники, мужик толковый, порядок в сообществе держит. Жена у него красавица, спокойная, уверенная в себе уйгурка. Формально операционная сестра, на деле, как мне показалось, главный рулевой.

Остатки монокластера — всего три семьи, все из Бишкека. Одна — сплошь медики, другая, русские, в Бишкеке жили с рождения — династия с камвольно-суконного комбината, последняя семья работала на "Кыргызавтомаше", этнические иранцы, глава семьи Самир Мухаммедов, инженер-электронщик.

Тронулись быстренько, армейцы нас прикрывают. Хорошо они прикрывают, с ростом численности анклава Бероев выбил, подобрал и выучил кадры, теперь у него мангруппа на постоянной основе, шестеро "тяжёлых". Под остатки очередей проскочили к перевалу, там "тяжёлые" задержались — закупоривать трассу, оставлять добрую память, ставить мины. А мы покатили дальше, я с Монголом в автобусе, "хай люкс" с моими "бандитами" позади.

Сидим, ничего не говорим, все устали, а потеряшки ничего не спрашивают, знают, что основное — в Замке. И тут вдруг кто-то что-то тихо сказал, почти сразу по салону быстро прошелестел взволнованный разговор на незнакомом языке. Арстанбек выслушал, кивнул и громко, чтобы все слышали, обратился ко мне.

— Товарищ Демченко, люди волнуются, просят прояснить заранее.

— Что надо прояснить, Арстанбек? — не понял я. Потом подумал, что Молдосанов хочет что-то выяснить по условиям размещения, дети устали, люди проголодались.

Всё не так.

— Мы ведь все помним, как наши вожди СССР развалили, и что потом из этого вышло. Помним, что Бишкек пережил за последние годы. И новую жизнь в этом мире уже повидали, во всех красках…

— Слушаю тебя.

— Вот бумага, собрание проводили, да. Коллективно просим принять нас в российский анклав, — бухнул Арстанбек, решившись. — Люди думали, расписались.

Я слегка притормозил с реакцией. Вообще-то, это моя прерогатива предлагать такое, давно дадены полномочия. Главы посёлков, сталкеры, патруль, шериф. Ну, и Командор, естественно. А тут вдруг сами, вперёд паровоза!

— Как думаешь, Сергей, одобрит ваш президент? — пробудил меня староста, — Ты сам-то, как, согласен будешь?

— Конечно, согласен! — на этот раз мгновенно откликнулся я. — И не волнуйся, Арстанбек, все наши будут согласны. Все.

Монгол, сидевший через проход, хитро посмотрел на меня. И тихо сказал: "Дзин-нь!"

Это был единственный "дзинь" за столь масштабную операцию, подготовка и проведение которой заняли чуть ли не два месяца.

Как всегда при таком итоге, пошла суета.

Вот ведь странное существо человек. И мечтаем, и прикидываем вечерами у Юрки, причём Сотников сидит рядом и занимается тем же самым — что взять, что предпочесть при возможности выбора, случись такой "дзинь". Вот он случился, и что? Всё по новой, будто и не было намёток и обсуждений. Жаль, не можно узнать, а интересно — как бы это у немцев происходило, наверняка всё заказывалось бы по строжайшему план-графику, никаких импровизаций, отсебятины и "вдругов".

Скучно, в общем.

А у нас опять "авось"! И это мне нравится, надеюсь, что такой подход, в какой-то мере сохранится и при гипотетической Империи, которую размеренно и не спеша выстраивает Сотников. К "авось" у меня особое отношение. Я считаю, что это есть не что иное, как многострадально выработанная привычка русских оглядываться, в самый последний момент, в ожидании удара. Который неизбежно последует, как всегда — со всех сторон, ото всех рубежей и границ. Врождённая попытка учета неявных обстоятельств и факторов, стремление в самый последний момент довериться интуиции, которая уже что-то там сообразила и… — вывезет!