Historian Riddik - Вселенная Риддика

Улицы нижних уровней, собрав весь мусор праздника, были затянуты синим дымом, и тускло освещали себя белыми мутными фонарями, редкими яркими рекламами огромных компаний, которые не погнушались спуститься сюда, вывесками магазинов и различных заведений. Монотонные и гнусавые голоса палаточников, расхваливающих свой товар и зазывающих в палатки, перемешивались с грохотом музыки, которая вываливалась из открытых дверей баров вместе с толпами разношерстной публики.

«Хочу есть. Даже не есть, а жрать. Давно такого не было…» — Риддик замедлил шаг и принюхался, бросая взгляды налево и направо.

— Нам сюда, — сказал он, открывая дверь.

Постоялый двор «Три огонька» сытно пах, гудел, да и вообще, выглядел очень привлекательно. Еще в прошлый раз, когда они с дроппом обшаривали город, Риддик приметил его, увидев через большое окно кухни печь с огромной тушей на вертеле.

Всунув хозяину в руку несколько кредитов, они заняли одну из сдаваемых в наем комнат, где привели себя в порядок, потом прошли в бар. Автоматически скользнув по залу взглядом, дропп встретился глазами с Риддиком и понял, что тот тоже успел оценить в баре всех. Они сели за угловой крайний столик и заказали ужин.

Публика в баре была такая же, как и везде: шумная и пьяная. По залу медленно плавала необъятного размера официантка с подносом. Бармен флиртовал с тощей девицей с накрашенными черным губами и ногтями, с непослушными черными волосами, торчавшими ежиком. Музыканты на сцене разогревались перед длинным ночным выступлением, настраивали инструменты, пытались петь, и никому не мешали.

Риддик наклонился к дроппу и тихо спросил:

— Поправь меня, если я что-то упустил. Ртарская ловушка контролирует разум?

— Ловушка контролирует только верхушку разума, или как мы говорим — внешнюю оболочку. Обычно, этого достаточно.

— Ты сказал: обычно.

Джен Хое кивнул и начал рассказывать:

— Внутри человека живет много сущностей, о которых он чаще всего ничего не знает. Среди них всегда есть одна, самая главная, которой подчиняются все остальные и которую обычно и называют разумом. Ловушке достаточно подавить главную сущность, и все остальные подавляются автоматически. Но ты, в силу жизненных обстоятельств, не подчинял свои внутренние сущности одной главной, а наоборот, объединил их в одно целое, осознал и приучил, и в случае необходимости выпускаешь их наружу. Как раз это и произошло в баре.

Риддик прищурился, пытаясь понять объяснение дроппа, потом спросил:

— Я кого-то выпустил погулять?

— Да. Та еще тварь: разнесла весь бар, свернула шею андроиду и спряталась в сарае… — дропп запоздало прикусил язык и быстро посмотрел на Риддика. — Извини.

Риддик кивнул головой, потом уточнил:

— Если бы ты не обезвредил ловушку, я бы сдох в том сарае?

— Рано или поздно, следуя инстинкту самосохранения, а может быть, любому другому животному инстинкту, одна из оставшихся сущностей взяла бы твое тело под контроль. Но это был бы уже не ты.

— Значит, ртарская ловушка контролирует разум?

— Да.

Риддик и хотел это услышать сразу. Без долгих слов.

— Спасибо, что вытащил…

— Не оборачиваться, когда крылья разрежут небеса… — вдруг пронзительными рвущимися голосами запели музыканты, — …может быть, пока мы ходим по краю пропасти…

— Гаснут звезды, когда кто-то уходит в облака… — низким сильным голосом подхватила слова тощая девица, двумя руками сжимая микрофон.

Риддик мгновенно развернулся и посмотрел в сторону музыкантов, потом встал и пошел к ним.

Музыканты самозабвенно допели песню до конца и, открыв глаза, испуганно притихли, увидев, что к ним через весь зал идет огромный наемник. На его лысой голове были видны старые шрамы, руки толщиной чуть ли не с них самих, рост позволяющий смотреть на них, сидящих на сцене, сверху вниз, и еще выражение глаз, которое просто пригвоздило их к стульям.

Наемник остановился и молча рассмотрел каждого. Жесткое оценивающее выражение его глаз сменилось на более миролюбивое.

— Тебе чего? — что-то жуя, спросила девица, взъерошивая пятерней волосы.

— Про что поём? — спросил наемник, в его глазах читалось: — «Непонятно. Какие-то мухи».

— Про чувства. Про любовь и страдания. Про опасность и потери.

— Про чувства? Как крылья разрезают небеса и гаснут звезды?

— Это все метафоры, — девица неопределенно помахала рукой.

Наемник нахмурился, а потом сказал:

— Ты хорошо поешь. Но пой лучше про что-нибудь другое, — и он развернулся и пошел обратно.

Девица посмотрела ему в спину, соображая, что наемник, вероятно, не понял, что их песня была о романтической и очень трагической любви. Скорее всего, он услышал и увидел в их песне то, с чем сталкивался в своей жизни на самом деле, и что метафорами считали только они.

— Вау… — ее глаза широко раскрылись, рисуя красочные картины, а потом она встретилась взглядом с наемником. Ей показалось, что его черные глаза сверкнули и перелились в странный серебристый цвет. Она тряхнула головой, выплюнула жвачку на пол и подумала:

«Надо завязывать брать жвачку у тонгайских контрабандистов, а то мерещится всякая ерунда».

Риддик сел за стол. Официантка уже принесла их заказ, и дропп, с наслаждением урча и закрывая глаза, впивался зубами в сочное мясо с тонкой хрустящей корочкой. Не переставая жевать, Джен Хое посмотрел на Риддика и поднял брови, спрашивая, что тому понадобилось от музыкантов. Риддик пододвинул к себе тарелку и сказал:

— Принял этих тощих планетарных детей за ртарских шпионов…

— …которые песней намекают, что нас опять засекли, — закончил дропп, обсасывая очередную косточку и с удовольствием облизывая пальцы.

Риддик развел руками в стороны и присоединился к дроппу.

— Песня про любовь, — на всякий случай объявили со сцены. — У нас только два глаза, и они видят не все. Но нам дан третий глаз, который видит невидимое. И это — сердце… — низким голосом запела девица.

Дропп настороженно поднял голову, принимая слова песни на свой счет.

— Метафоры… — глядя на него, объяснил Риддик и засмеялся.

— Да ладно тебе врать! — через мгновение услышали они.

Напротив, сдвинув вместе три стола, сидела большая компания и от души спорила. Судя по количеству мисок, бутылок и объедков, в бар они пришли давно.

— А я тебе говорю!

— Такого не бывает! Космос без звезд и красок!

— Да ни космос это было, а какая-то черная хрень, которая загораживала собой все! Ни один сенсор не мог сквозь нее пробиться. Она будто поглощала все сигналы. И эта штука была просто огромная!

Риддик и Джен Хое насторожено переглянулись.

— Давай, ври! Ты должен был еще две недели валяться в криосоне, а не пялиться на экраны! — компания весело ржала над рассказчиком, который, с раскрасневшимся лицом, пылко доказывал свою правоту.