Антон Первушин - Львиное Сердце

— Рюкзаки? — Физик потянулся, хрустнув суставами. — Какие рюкзаки?

— Наши, — с улыбкой сообщила Алина. — Ты в походы ходил когда-нибудь?

— Ходил, — признался Артур со вздохом. — Но безуспешно.

Эту полушутливую фразу он услышал как-то в интервью известного барда, и с тех пор мечтал этак лихо и словно бы невзначай ввернуть в разговор. Мечта сбылась, что называется, в полном объеме, одно было плохо — Алина не обратила на его остроумие ни малейшего внимания.

— Ну и ладно, — отозвалась она невпопад. — Лучше посмотри и подумай, все ли я собрала, что нам может понадобиться.

Артур сел и увидел на полу перед собой два увесистых рюкзака. Домовитая Алина умудрилась обшарить весь дом и действительно натащила массу полезных вещей: тушенку, хлеб, бутылки с водой, банки энергетика, аптечки, складные ножи, запасное белье, теплые свитера, дозиметры, приборы ночного видения. Венчали всю эту груду два черных «долговских» бронежилета.

Артур вздохнул. Вчера ему показалось, что они близки друг к другу, близки к объяснению, близки к счастью. Но сегодня, едва он открыл глаза, стало ясно: волшебная ночь закончилась, наступили будни, снова надо идти, прятаться, спешить, сражаться за жизнь. Снова надо делать вид, что он может относиться к Алине просто по-товарищески.

— Гитару забыла, — наконец нашелся он.

Алина хмыкнула. Эту остроту она услышала и оценила.

— Что самое смешное, гитара здесь и правда есть — в кладовке висит. Если жаждешь, прихватим.

— Да зачем мне? Я и играть-то не умею. А оружия нет?

— Нет нигде. Похоже, с собой забрали. Я только вот что нашла, — она показала на две саперные лопатки привязанные к рюкзакам. — Вроде, острые.

— Угу, пригодятся. То есть, тьфу, надеюсь, что не пригодятся, но все-таки на всякий пожарный случай…

— Да ладно, все я поняла. Откуда ты только суеверий этих нахватался? А еще ученый. Физик! Короче, давай завтракать и двинули.

Они перекусили жаренной ветчиной с хлебом, после чего Алина упрямо вымыла посуду. Артур примерил рюкзак и крякнул.

— А ты потянешь? — спросил он с тревогой. — Может, переложим часть вещей в мой?

Но Алина спокойно ответила:

— Разумеется, потяну. Я и не набивала бы столько, если бы почувствовала, что для меня слишком тяжело.

Артур вздохнул — трудно любить самостоятельную девушку.

Напрягаясь из последних сил, Никита Грач ухватил мертвого водителя под мышки и перетащил его на заднее сиденье. Второй мертвец так и остался сидеть в своем кресле — Никита решил, что сможет какое-то время выдерживать соседство с ним.

Пожалуй, даже хорошо, что у трупов нет голов — так их невозможно было узнать. И легче было думать о них не как о людях, а как об увесистых кусках плоти, с которыми нужно что-то делать. Похоронить их сейчас Никита не мог: не было времени и нечем копать могилу. Но и просто бросать их без погребения не хотелось — это было как-то не по-долговски.

Подумав, Никита отвез их к ближайшему оврагу, свалил трупы на дно и забросал ветками.

«Доложусь на Базе, — решил он. — Генерал пришлет отряд и похоронит наших по-людски».

Тут Грач неожиданно сообразил, что давно бы мог связаться с Базой — в любом бронетранспортере есть передатчик. Протянул руку и… отдернул ее. Что если ему никто не ответит? Что ему тогда делать?

Потом сказал себе: «Не трусь!» — и все-таки включил радиостанцию. Из динамиков донеслось только потрескивание помех. Никита прогнал весь диапазон, но позывных так и не услышал.

«Это просто связь вырубилась, — утешал он себя, заводя двигатель. — Все дело в связи. Представляю себе, как наши сейчас матерятся».

В погребе было темно — как в погребе. Но благодаря нашлемным фонарям комбинезонов «Сева» Плюмбум и Ким без труда осветили маленькое помещение, заваленное смердящими мешками. Над головами тем временем раздался страшный треск, затем — звон бьющегося стекла и глухие тяжелые шаги. Обезьяна вломилась в хатку. Ким и Плюмбум замерли, глядя друг на друга. Монстр походил кругами, попыхтел, потом затих — то ли ушел, то ли сел в засаде.

— Что теперь? — тихо спросила Ким.

— Э-э-э… а почему я должен решать?

— Вы сталкер. И именно вы меня сюда заманили.

— Отсюда должен быть выход, — сказал Плюмбум уверенно.

— Да. Вот он. — Ким указала на люк над их головами.

— Нет. Еще один выход.

— Почему вы так думаете?

— Иначе он… Он не стал бы посылать нас сюда.

— Кто этот он?

— Не знаю. Давайте просто поищем выход.

Морщась от вони, они начали переворачивать мешки и действительно в углу у дальней стены обнаружили узкий лаз.

— Вот видите! — ликующим шепотом сказал Плюмбум. — Я же говорил.

— Теперь мне еще интереснее стало. Кто же вам помогает?

— Давайте сначала выберемся отсюда, а потом я попробую рассказать, — пообещал Плюмбум, сам пока не зная толком, что он собирается поведать. — Возможно, у вас получится пролить свет на тайну…

С того самого момента, когда ныне покойный Стрелок заговорил о Хозяевах Зоны, Плюмбума преследовало какое-то смутное чувство. Словно он что-то забыл. Что-то важное. Многочисленные легенды о Хозяевах Зоны Виктор почти не подвергал сомнению — слишком часто мелькали они тут и там, слишком часто вмешивались в дела людей, чтобы оставаться лишь мифическими фигурами. Разумеется, легенды надо делить на тридцать, и влияние Хозяев на происходящие в Зоне процессы сильно преувеличено, но в остальном почему бы и нет? Человек так устроен — ему важно найти кого-то, кто за все отвечает. Мысль о том, что мир развивается сам по себе, без управления, для него нестерпима. Так что, если бы Хозяев Зоны не было, их стоило бы придумать просто для порядка. С другой стороны, за последние сутки Виктор побывал в зале О-Сознания и даже пил водку с легендарным Стрелком. Так что, возможно, пора отбросить свой скептицизм… Но что же все-таки было такое, связанное с Хозяевами Зоны, что он успешно забыл? Плюмбум мучался, но преодолеть внутреннее сопротивление памяти не мог. Он решил пока отбросить мысль об этом.

— Идем? — спросил сталкер профессоршу, указывая на лаз.

Ким сморщила нос.

— Не нравится мне этот крысиный лаз. Говорят, такие бюреры прокладывают. Да собственно больше и некому — у ваших коллег терпения не хватит вырыть канаву длиной больше двух метров… Но выбора у нас все равно нет. Идем!

И она первой нырнула в проход.

Бюреры его проложили или нет, но лаз был очень узкий, идти приходилось, согнувшись в три погибели, и чуть ли не на корточках. Очень скоро путешественники оставили попытки сохранить человеческое достоинство и поползли.

Постепенно проход расширялся, и запахи, долетавшие из него, усиливались. К аромату гниющих отходов, преследовавшему путешественников с начала пути, присоединился запах еще один — кислый и острый, который Плюмбум долго не мог опознать, пока Ким не пробормотала: «Тут воняет, как в благотворительной больнице для бедных». Только тогда Плюмбум понял, что это за запах — так пахнет потное грязное тело. Так пахнут привокзальные бомжи. Так зачастую пахнут сталкеры.