Антон Первушин - Львиное Сердце

Наконец Виктор буквально уткнулся в корпус реактора и только тогда понял, что дошел. Минуты три он переводил дыхание. Точнее, это ему казалось, что три. Судя по тому, что в голосе Лары зазвучали железные нотки, он «отсутствовал» гораздо дольше.

— Виктор! Виктор! Просыпайся! Виктор, проверь баллон! Слышишь?

Баллон? Какой баллон? Виктор взглянул на манометр. Давление в порядке, чего она кудахчет? Все равно голова раскалывается и хреново. Но надо работать. Хорошо, что панель ручного управления была прямо перед ним — для того чтобы найти ее, не понадобилось и пяти минут. Рукой в печатке, которая почему-то казалась непропорционально большой, Виктор ткнул в панель и радостно уставился на россыпь зеленых огоньков. Как красиво, как хорошо! Он не помнил, почему это было хорошо, но все же был доволен. Наконец-то от него все отстанут…

— Виктор! Виктор! Отвечай!

— Да, все в порядке! Все зеленое! Какое все зеленое!

— Виктор, проверь баллон!

Да когда же отвяжется от него эта вздорная баба?! Виктор еще раз глянул на манометр. Так и есть — показания не изменились. Что ей еще надо?.. Нет, стоп. Раз показания не изменились, значит он не дышит. Какая-то чушь! И тут сквозь плотину сонного безразличия перехлестнула волна паники. Адреналин пошел в кровь и дал возможность на короткое время мыслить ясно. Он не увеличил подачу кислорода, а, наоборот, закрутил вентиль! Еще немного, и он задохнется! Вот идиот! Поспешно Виктор открутил регулятор в обратную сторону, и в шлем хлынул долгожданный поток свежего воздуха.

Виктор прислонился к реактору. Сейчас он не мог ничего другого, а только дышать и наслаждаться каждым вдохом. Ощущение было таким, как будто он принял разом большую дозу транквилизатора. Перед глазами плыл розовый туман, в нем проступали силуэты темных кустов, откуда-то взявшихся на Марсе, и крутые склоны оврага. Он лежал на спине, над лицом мерцала водная рябь, вода с привкусом ржавчины наполняла его легкие, но это его почему-то совсем не беспокоило. Рядом лежали другие люди, одетые в странные защитные костюмы и казавшиеся мертвыми, но на самом деле живые. Стикс, подумал Виктор, это Стикс. Где же Харон?..

— Виктор! Витька! Очнись!

Виктор тряхнул головой, отбрасывая ненужное видение. Лариса зовет, надо ей помочь. Ага, теперь он переборщил с кислородом! Очень осторожно, буквально кончиками пальцев, Виктор прикрутил регулятор. Так, теперь все в порядке. Он лежит на песке, над ним нависает реактор, а в наушниках надрывается Лариса:

— Витька! Витька, черт тебя побери! Отзовись!

— Прием, Лара. Все нормально! Были неполадки с системой дыхания, но я справился.

— Чтоб тебя подняло да и треснуло!

— Спасибо, я тебя тоже люблю. Реактор исправен. Индикаторы зеленые.

— Отлично. Возвращайся.

— Вас понял, товарищ командир.

Как ни странно, он чувствовал себя отдохнувшим и полным сил. Кислород оказал благотворное действие. Правда, Виктор чуть не загнулся, но это уже детали. Будни. Те, кто не хотел рисковать, остались на Земле.

Свинцов начал выбираться из кратера. Теперь, когда его сознание прояснилось, он видел места, где слой песка был тоньше и под ним проступала горная порода. Идти стало гораздо легче. Не как по шоссе, конечно, но терпимо. С подъемом реактора придется повозиться. И нервов он им вымотает кучу, это ясно. Но главное — реактор цел, и рано или поздно они его доставят и подключат. И он заработает. И проблемы с дефицитом энергии уйдут в прошлое. База будет развиваться и процветать. Обязательно. По-другому просто не может быть…

Подробнее историю сталкера Давида Роте изложил немецкий писатель Бернд Френц в трех книгах из серии «S.T.A.L.K.E.R.»: «Зона смерти», «Ад», «Апокалипсис».

Один, два — полицейский. Три, четыре — офицер. Пять, шесть — старая ведьма. Семь-восемь — спокойной ночи! Девять, десять — идем спать. Одиннадцать, двенадцать — приходят волки. Восемнадцать, девятнадцать, двадцать — французы напали на Данциг. Данциг начал гореть. Французы оттуда убежали. Без чулок и без ботинок они убежали обратно во Францию. (Немецкая детская считалка.)

Здравствуй, Давид! Солнцестояние приветствует тебя! Абель-Бабель-Гусиный нос, сколько детей ты хочешь: одного, двух, троих, четверых? (Немецкая детская считалка.)

Стихи Эндрю Марвелла, перевод Г. Кружкова.