Кирилл Тимченко - Сумерки человечества

Стоянка встретила меня неожиданным шумом и криками солдат, перебирающими амуницию. Несколько броневиком и даже одна боевая машина шумели , прогревая двигатели, пока рядом из большого, с крытым кузовом, грузовика, подошедшие солдаты разбирали оружие. Два пехотинца со значками интендантской службы, снова созданной по необходимости, прямо на выщербленный асфальт складывали ящики с патронами, противно воняющими на свежем воздухе маслом и подгнившим деревом. Рядом, возле БМП тоже лежали ящики, но уже поменьше, в которых аккуратными рядами, с простилками, предохраняющей от преждевременных толчков, гранаты. Дымовые и противопехотные. Отдельно лежал ящик, на котором белыми, ровными, словно выведенными по трафарету, буквами, было написано, что здесь держат кумулятивные гранаты, предназначенные для пробивания брони. С надеждой сунув туда свой нос, я не нашел ничего, кроме пыли, от которой сразу захотелось чихать. Это добро уже все успели разобрать.

Единственное, что мне было действительно нужно, так это немного запасных патронов к моему новому, трофейному АК-103, сейчас удобно висевшем за спиной. Интенданты с радостью выдали мне три сотни патронов, сразу предупредив, что забивать ими магазины буду я сам. Не в первый раз, так что очень даже неплохо. И в обязательном порядке мне выдали три простые осколочные гранаты Ф-1, которые, как сказали, можно и обратно принести, если не понадобятся. Приятно ощущая их вес в разгрузнике, я отошел, уже мысленно уверенный, что даже если хоть одна граната останется после всего этого, все равно запишу как боевые расходы.

Успевшие снарядиться и накуриться солдаты собирались возле Небольшого грузовика, на котором стоял, занимая весь кузов, мощный прожектор. Как не удивительно, такие штуки я видел только в кино про Вторую Мировую войну, и понятия не имел, что такое ненужное никому барахло до сих пор хранилось на складах. И все же одна такая штука там точно было. Сейчас же на кузове, рядом с прожектором, стоял офицер, и перечислял фамилии бойцов, записанных в рейд. Если солдат не откликался сразу, то он даже не ругался, а просто вычеркивал фамилию. Я подошел как раз вовремя, чтобы услышать слова «Трофимов, Михаил».

- Здесь, - крикнул я и по студенческой привычке поднял руку. Офицер прижег меня к месту одним взглядом, и продолжил читать, временами, когда солдаты искали потерявшегося или не услышавшего собственную фамилию, он грыз карандаш, стреляя глазами во все стороны.

- Молодец, я думал, что ты не останешься, - я обернулся и увидел у себя за спиной солдата, с которым вместе приехали сюда на одной машине. Если ты уже подтвердился, то пошли к командиру, он как раз план составляет.

- План чего? – удивился я такой поспешности.

- Как чего? – в свою очередь изумился солдат, - налета на это змеиное гнездо, пока они снова сами не стали кусаться. Раздавим эту гадину и все дела сразу лучше пойдут. Мы ведь тоже не полные придурки, бросаться на амбразуру грудью никто не собирается. Сейчас гораздо важнее учится обходиться без жертв, чем класть противников мордой в пол. Это раньше просто, смена всегда найдется, а сейчас замену днем с огнем не сыщешь.

Ладно, мы уже пришли

Здание, глее разместился снайпер со своим временным полевым штабом, располагался прямо за стеной ближайшего ангара. Техники установили там небольшой генератор. Подключили даже аппарат спутниковой связи, сейчас оказавшееся самой надежной. Армейским версиям не требовались ни выдвижные антенны, ни ретрансляционные системы. Спутник все сам делал, осталось только правильно вводить номер и держать трубку около уха.

С одной стороны, следовало дожидаться снаружи, как большинство солдат, сейчас куривших или рассказывавших по большей части похабные истории. С другой стороны, к большинству я себя уже не относил, да и просто стоять на солнцепеке, под лучами необычайно жаркого для этих дней солнца, мне тоже не хотелось. В крайнем случае, постою рядышком с дверью, но в теньке.

В ангаре было накурено еще сильнее, чем снаружи. После того, как вывезли целые склады этой отравы каждый курил столько, сколько хотел. Кроме того, по моим наблюдениям многие так снимали стресс, а без этого нельзя, когда имеешь дело с мертвяками. Я сам видел, как только что вернувшиеся из города мародеры пытались закурить трясущимися руками, опустошенным взглядом чиркая по соседям. В конце концов прибегали к сторонней помощи и выкуривали первую сигарету едва ли не за минуту длинными, сильными затяжками. Давались, кашляли, бросали сигарету и тут же вытаскивали новую, пытаясь хоть как-то успокоиться. Мертвецы побеждали не столько своей силой, нечувствительностью к боли или даже количеством. Они побеждали страхом. С самого начала нашей истории люди боялись собственных мертвых. Культ предков был связан с этим же. Успокоить мертвеца, ублажить его, чтобы он не захотел вернуться к живым. С молоком матери мы всасывали этот страх, закрепившийся почти на генном уровне. И когда смотришь ему в лицо, даже не смотря на качественное превосходство, чувствуешь молчаливый ужас, отдающий прямо в сердце. Даже когда зомби уже мертв, хочется продолжать стрелять, словно так можно избавиться от этого страха.

Прямо на стене ангара висела огромная карта Рязанской области, расчерченная невиданными раньше значками и указателями. Здесь отмечались дороги, которых никогда не существовало на гражданских картах, подъезды, которых никто и не видел, значки бункеров и бомбоубежищ, так и не найденных диггерами и любителями острых ощущений. Она была точнее и подробнее, чем любая гражданская карта и наверняка взятая из папки с грифом «секретно». На ней булавками были отмечены значки постов и отрядов, занимавших почти ровный круг периметра вокруг главного значка – небольшого квадратика с подписью «Сельцы».

Несколько рядовых, два сержанта и один доброволец, наш снайпер, столпились рядом с картой, что-то обсуждая в пол голоса и водя пальцами по линиям и значкам. Первым, кто обернулся на звук шагов, издаваемых моими подошвами, был мой временный командир. При этом, как я успел заметить, руку он держал на раскрытой кобуре. Увидев меня, у него чуть поднялись брови вверх, только это выдало неожиданность моего прихода.

- Молодец, что пришел, - сказал он, протягивая мне руку для пожатия. Без перчатки она оказалась мозолистой и сухой, словно я взялся за старую деревяшку, пролежавшую под солнцем. Зато крепкая и сильная. Я и сам не слабак, но он мне чуть пальцы не раздавил, - я как раз хотел за тобой послать. Ты мне нужен кое-что уточнить.

- Что именно? - спросил я, когда он подвел меня к карте.

- Покажи, где вы впервые обнаружили следы бандитов? – спросил он, указывая на значок деревеньки, где была устроена резня, - Вот здесь, в какую сторону шел след?