Кирилл Тимченко - Сумерки человечества

Вечной проблемой России были дороги. Чтобы с ними не делали, они в любом случае вызывали ужас у проезжающих, раскачивая пассажиров всевозможными колдобинами, выбоинами, ямами и прочими прелестями российского дорожного полотна. Даже БТР, не смотря на то, что машина, в общем, вездеходная, и тот трясся на дороге, вызывая мелкое пощелкивание зубов и постоянные прыжки до тех пор, пока не начиналось казаться, что уже не ты сам подпрыгиваешь, а весь мир вокруг тебя, с какой-то радости решивший добиться от тебя тошноты.

Особенно это чувствовалось внутри самой машины, груженной не только людьми, но и различными тюками и связками, которые подобрали на выезде из города у команды спасателей. Многофункциональные группы занимались не только спасение людей, которых день ото дня становилось все меньше с угрожающей скоростью, но и всевозможного имущества, ставшего вдруг очень дефицитным. Взять бы даже хотя бы ту же зубную пасту. В другое время, казалось, что вещь совершенно ненужная, которую хватали только помешанные на блеске зубов чистюли, но сейчас, когда ее, как и девяносто девять и девять десятых всех товаров, свободно продававшихся в магазинах, стало очень трудно достать из-за тех же зомби, меняли по страшному курсу – за два патрона за пачку. Военные этим пользовались, устанавливая собственную гегемонию. Мало еще кто, кроме них самих, имел достаточно возможностей, чтобы вывозить товары не полными карманами, а целыми грузовиками, курсирующими в обе стороны. Топлива на это не жалели, отлично понимая, что скоро все это вырастет в цене неимоверно, но не в деньгах, превратившихся в то, чем они и являются на самом деле – в бумагу, а в самой ценной валюте, которая только может существовать – в патронах. Теперь это ценность абсолютная, потому что без денег можно было хоть как-то жить, а в наше время без патронов можно было только очень мучительно умереть. А после это произойдет то, что хуже всякой смерти.

Очередная крутая колдобина, в которой, как показалось, в дождь и утопится можно было, тряхануло машину так, что я чуть было не прикусил себе язык. Макс сидевший за рулем, выругался и чуть сбавил скорость.

Притворившись спящим, я пытался избежать дальнейших светкиных расспросов о том, что будет на полигоне. Честно сказать, я и сам это слабо себе представлял. В голове роились самым апокалипсические картины о гигантской средневековой крепости, с башен которой из автоматических пушек грозные солдаты в доспехах расстреливают накатывающуюся ордами нежить. Взрывы, стрельба, голодный вой… А потом все закрывает вспышка ядерного взрыва, превращающая мертвецов в сияющие излучением обгорелые скелеты. Картина весьма забавная, но я сразу же отмел ее как не имеющую ничего общего с действительностью. Скорее там увидим что-то, напоминающее лагерь на Театральной, только в увеличенном масштабе. И оборона там будет наверняка получше. Только вот мне интересно, военные как-нибудь проверяют прибывающих? Наверное, проверяют, иначе там было бы то же самое, что и в первый день в больницах – мертвяки повсюду резко и неожиданно начинают вставать, набрасываясь на родственников, сидящих вокруг. Да уже и понабрались опыта в первые дни, знают, что и как бывает. Так что, можно почти с уверенностью сказать, что приезжаем в безопасность.

- Миш, ты же не спишь, у тебя веко дергается, - голос над самым ухом чуть было не заставил вздрогнуть, но глаза я открыл. И увидел ухмыляющееся лицо старого друга, за последнее время ставшего гораздо более близким, Саша.

- Если бы я спал, то первое, чтобы ты увидел, был бы мой кулак, лишком быстро приближающийся к твоему носу, - сказал я недовольным тоном, прикидывая заодно, сколько мы уже могли проехать.

- Да не кипятись ты, - сказал он, но отодвинуться попытался. В этом ему помешал здоровый тюк с постельным бельем, занявший целое место. Белье вроде легкое, зато сам тюк оказался неожиданно тяжелым, да настолько, что мы все успели изматерится, пока его ставили на место. Убедившись в тщетности своих попыток расширить расстояние между нами, Саша продолжил.

- Как ты думаешь, сколько нам еще ехать? – спросил он с детской наивностью.

- Черт, Саш, ты бы что полегче спросил, - сказал я с праведным возмущением, - я там никогда не был, откуда мне знать, сколько до туда ехать, может еще час, а может, все восемь. И умоляю тебя, не трогай по таким глупостям, все нервы и так никуда, ведь на самом деле ударю.

Ожила рация, важно сообщив голосом конвойного связиста, что уже куда-то приехали. Куда именно, он решил не сообщать, наверное, посчитав эту информацию слишком секретной, чтобы сообщать ее гражданским. Сказал только, чтобы тормозили сразу, без всяких глупостей, иначе возможны неприятные осложнения. Макс, естественно, рисковать не стал, аккуратно затормозив.

Забрав прибор связи, я переключил на связь и спросил, можно ли вылезти.

Ответили, что можно, только конвой всяких прогульщиков дожидаться не будет. Если не успею вернуться, то так и буду здесь ждать обратного возвращения машин.

С тоской глянув на широкие десантные люки позади машины, сейчас намертво забитые всевозможным грузом, обещавшим вывалится на голову каждому, кто рискнет их открыть снаружи, я подтянулся и раскрыл верхний люк.

Свежим воздухом вырвавшиеся ароматы было весьма сложно назвать. С одной стороны, отъехать от города успели, поэтому чувствовались запахи свежей, весенней травы, не успевшей подсохнуть под палящим солнцем, завять от пыли и газов проезжающих мимо машин, только распустившейся, такой чистой и сочной. С другой стороны тянуло дымом все разрастающихся пожаров в городе, вонью свежих выхлопов техники, никогда не бывшей экологичной.

Чувствовалась свежая пороховая гарь и смазка. Пахло горячим металлом и потом. Длинная очередь машин на параллельной полосе. Широкое, четырехполостное шоссе сейчас перекрывал наспех сооруженный пропускной пункт, сейчас основательно перестраивающийся. Два бульдозера по сторонам, безбожно расходуя топливо, прорывали широкие канавы, в которых вполне могла уместиться машина. Сброшенные в кювет брошенные машины, помятые и побитые, создавали дополнительное препятствие для тех, кто мог попытаться прорваться мимо поста, не пройдя осмотр. Сам пост состоял из пяти огневых точек, между полосами и по сторонам, а так же бетонных укрытий, за которыми уже стояли два танка, направившие пушки в сторону города. Третий танк стоял чуть позади поста, направив мощное орудие на колонны машин.

По двум полосам из города бежали люди. Длинные очереди автомобилей продвигались очень медленно, поскольку военные придирчиво досматривали каждую машину, чтобы убедится, что зараза не распространяется за пределы города. Водители ругались, но ничего предпринять не могли – суровые лица военных и стволы пулеметов, направленные прямо на колонны пресекали любые попытки спорить и качать права. Оставшаяся часть дороги была отдана военным – в обе стороны проезжали грузовики с грузами и людьми, как из города, так и обратно. Туда шли все больше боевые машины с грузами оружия и патронов, а так же подкреплениями, обратно на грузовиках вывозилось все, что представляло хоть какую-то ценность.