Кирилл Тимченко - Сумерки человечества

Зомбятник оказался большой ямой, наверное, овраг или старый пруд, уже совсем высохший. Вряд ли кому-то взбредет в голову выкопать в подлеске огромную яму, больше похожую на кратер. Края ее сейчас облепила колючая проволока в несколько рядов, а с одной стороны стояла небольшая вышка с установленным сверху пулеметом. От самого зомбятника тянуло такой вонью, что я даже нацепил респиратор и очки, в глазах тоже резало от вони.

Несколько человек часовых вместе с одним офицером прохаживались вдоль края, все же стараясь не слишком к нему приближаться. Неподалеку, прямо на земле сидела женщина, почти старуха, но точно пенсионного возраста, и в голос кричала, хотя рядом с ней находился человек в халате врача и явно безуспешно пытался успокоить. Что здесь происходило, догадаться было несложно, особенно когда я заметил ряд свежевырытых могил под деревьями.

Офицер, заметив меня, оставил часовых и подошел ко мне. Бледный, он едва держал себя в руках и наверняка молился, чтобы его смена кончилась быстрее.

- Тоже сюда, или так просто? – спросил он, подходя ближе.

- А что здесь вообще происходит? – так же честно спросил я, не стараясь строить из себя всезнающего и вездесущего. Тем более, что от одних только своих догадок меня начинало мутить.

- Похоронная команда здесь, - сказал офицер, явно с удовольствием отвлекаясь от своего поста. Ничего, меня, наверное, тоже бы мутило от такой работки, - По совместительству и последний приют.

- Мертвых собираете?

- Почти что так. Из города их вывозить, естественно, никаких машин не хватит, да и топливо у нас не дармовое. А вот с периметра притаскиваем.

Не оставлять же их так и гнить. Зомби, мать их, мертвечинку еще лучше нашего чувствуют, так что на запашок сбегаются как дети к елке на Новый

Год. Вот сюда и стаскиваем. Да и потом, многие пытаются все же узнать, что с друзьями и родственниками произошло. Приходят сюда, смотрят, может, здесь брат валяется, - от этих слов его непроизвольно передернуло, но он все же продолжил, - а потом…

- Сюда приводят тех, кто еще не успел обратиться, - закончил я за него, подтверждая свои худшие опасения. Офицер посмотрел на меня измученными глазами и кивнул.

- Жуткое дело, - сказал он, закуривая сигарету трясущимися руками, - а что еще с ними делать? У них же ни единого шанса нет, спасение даже и не предвидится. Мы уже все перепробовали. И резать пытались укушенные места, и антисептиками всякими травить, даже серной кислотой жгли.

Ничего не помогает. Один раз только парня спасти успели. Как раз здесь и произошло. Его мертвяк за ладонь укусил. Представляешь? Вроде уже совсем дохлый, в башку топор кто-то всадил, так он все равно дернулся и укусить успел, когда парень наверх вылезал. Так ему сразу же руку у плеча отхватили, даже зомби отпустить не успел. Так он не обратился, зараза не успела добраться до мозга. Только еще не факт, что он выживет, рана серьезная и кровь так и не остановилась, когда его увели отсюда. А ведь все же тоже люди. И кричат, и плачут, просят что-то передать. Есть такие, что понимают, что произойдет, кто-то даже благодарит, что мол, не будет землю топтать в таком безбожном виде. А ведь очень многие не хотят верить, что умирают, надеются, что жить будут, что выживут. И на стволы бросаются даже… А потом еще родственники, - он кивнул головой в сторону рыдающей женщины, - особенно, если хорошо человека знают. Тогда совсем крышка, хоть самому стреляйся.

- А в городе, - сказал я слабым голосом, - для укушенных отдельную территорию выделили, чтобы сначала обращались, а уж потом их пристреливают, вроде как легче.

- У нас такое тоже было, - кивнул офицер, бросив окурок и тут же закуривая вторую сигарету, - несколько очень хороших ребят потеряли.

- Как это? – вот такой поворот событий уже был интереснее, это вполне реальный опыт, к которому стоило бы прислушаться.

- Да никак, - резко сказал офицер, так, что даже сигарета изо рта выпала. Ругнувшись, он закурил вторую, - Зомби весь все равно, укушенный человек, или нет. Мы их тоже сначала в барак сажали, да только поняли, что все это только чепуха. Они и на укушенных бросаются. Умер там один и воскрес, а вытащить его не успели. Начал других грызть почем зря. Когда на крики заскочили туда двое наших, он уже успел очень прилично отожраться. Так отъелся, что ему автоматы были как слону дробина. Порвал он охрану, только сильнее стал. Совсем разнесло его – зубы и когти только во все стороны торчали. Сволочи, они сразу же перестраиваются, как только наедаются. Ни спать, ни ждать не надо – бац, и уже такая тварь, что и во сне не приснится. И поумнел сразу – не подстрелишь, бегает как угорелый и сразу в голову бьет – то ли сразу убить, то ли мясо свежее себе оставить, чтобы потом не воскресло.

- И как же вы с ним справились? – спросил я, с трудом вклинившись в речь офицера, совсем углубившегося в воспоминания.

- Как? Да никак… Мы когда БТР подогнали, чтобы из пулемета накрыть, он так сразу и свалил. В сторону города побежал, но наши на дороге его не видели, знает, сволочь, что где дорога, то там люди. А где много людей, там и смерть ему – всех не погрызет. С тех пор мы сразу стреляем – десять человек в обмен на одного мутанта – это слишком большой размен.

- А Театральную не предупреждали? – просил я, с ужасом представив, что может случиться, если такое произойдет на забитой людьми площади. Они и снаружи еле мертвецов отгоняют, а если такой мутант внутри выпрыгнет, он натворит таких дел, что никто и разгрести не сможет.

- Конечно, предупреждали, но там уж они сами пусть думают, - офицер судорожно курил, больше стараясь успокоиться, чем потому что хотелось.

Воспоминания о произошедшем совсем выбили его из колеи, он едва держался от того, чтобы самому не разрыдаться.

Позади заработал пулемет и мы оба сразу обернулись. С вышки в сторону леса пулеметчик забил короткими очередями, стараясь подстрелить троих мертвецов, вылезших из подлеска.

- Слушай, парень, раз уж все равно сюда пришел, а делать нечего, то помоги разобраться? – попросил офицер с надеждой, - а то эти мертвецы уже совсем надоели.

- Часто лезут? – спросил я, снимая с плеча свой автомат. До мертвецов было примерно метров восемьдесят, так что для укорота это предел, да и на таком расстоянии я в голову вряд ли попаду, но мертвякам ничего не мешает подойти ближе. Тем более, что пулеметчик прекратил стрелять, чтобы не расходовать патроны. Один мертвец уже лежал, но двое еще шли.

Несколько дырок от пуль в теле им совсем не мешали, разве только тот, что чуть подальше, иногда дергался. Отстреленная рука, болтавшаяся на остатках рукава, мешала идти, и он все отмахивался, пытаясь сорвать докучающую часть собственного тела.