Кирилл Тимченко - Сумерки человечества

- А морда не треснет? – не выдержав, задал мой друг вопрос, искренне интересуясь результатом. Не согласиться с ним я не мог, тоже считая, что пятнадцать патронов за маску, сделанную из старой шерстяной шапки, с плохо обрезанными краями и торчащими нитками, было чрезмерной ценой.

- Вы считаете такую цену чрезмерной? – вежливо поинтересовался продавец, сразу сдав на попятную, - В таком случае, назовите свою цену, и мы ее обсудим.

Я прикинул, сколько такая маска может стоить в среднем и решился предложить свою цену. Подобный фокус рыночных торговцев давно известен, но каждый раз люди все равно на него попадаются. Здесь только всего два пути, оба из которых не выгодны для покупателя. Если назвать цену ниже рыночной, то продавец всегда может поднять ее до необходимого уровня, а если назовете выше, то он просто согласится, не вдаваясь в дальнейшие торги. Что в первом, что во втором случае, выгода вся останется у продавца, не стоит даже и пытаться обмануть его.

Да и мне нужен был только предлог, чтобы задержаться рядом со входом на местный невольничий рынок, потратить на такое лишних пару патронов было не очень задорно.

- Ладно, - согласился я на предложение продавца, - я дам тебе за обе маски пять патронов. Такая цена тебя устроит? И если не согласишься, найду другого продавца.

- Шесть патронов за две маски, - резко сбавил планку продавец, - меньше не могу, мне еще семью кормить, надо же хоть что-нибудь получить за продажу…

- Хорошо, давай шесть патронов, - умиротворительным тоном сказал я, сделав такой вид, словно делаю продавцу одолжение. Отсчитав из запасного рожка шесть патронов, сунул их в мягкую ладонь усача и получил взамен две маски в полиэтиленовых пакетах. Разорвав упаковку, одну маску взял себе, а вторую сунул Андрею. Он недоверчиво покачал головой, но сунул ее в один из карманов разгрузки.

- Оденешь, только когда я скажу, - сразу предупредил его, сворачивая в соседнюю палату, где расположилось нечто вроде борделя. Толстая мадам наглого вида рассказывала каждому входившему про оказываемые ее девочками услуги, одновременно взимая плату. Интимность здесь вообще не соблюдалась, просто несколько больничных коек, где и проводилось оправдание ожиданий клиентов. Мне почему-то это напомнило обезьянник.

Передернувшись от отвращение, я принялся выуживать из кармана пульт от бомбы. Только развернул антенну, когда услышал прямо под ухом томный голос мадам.

- А что желают молодые люди? – спросила она, поглядывая на нас из-под полуопущенных ресниц, - Все ваши фантазии будут исполнены, стоит вам только попросить. За символическую плату вы получите настоящее наслаждение.

- Пошла прочь, старая карга, - рявкнул я, не отрываясь от пульта. Меньше всего на свете в данный момент мне хотелось выслушивать ее бредни. Зато она, видно, не поняла моего состояния, мгновенно сменив настроение и став жутко похожей на взъерошенную курицу. Расставив руки в стороны, налете на меня так, словно собиралась вбить в стенку.

- Да ты сам, кто такой, сопляк безусый. Я таких как ты на своем веку немало повидала! Пошел прочь, нищеброд озабоченный! Чтобы духу твоего здесь не было!

- Одну секунду, - я кивнул Андрею и мы надели маски, - У меня нет ни малейшего желания здесь задерживаться, но надо решить еще один вопрос.

У мадам ярость резко сменилась удивлением. Она даже набок голову положила, окончательно уподобившись курице, решая, что мы собираемся делать. Все ее любопытство мигом улетучилось, когда я нажал на кнопку пульта в руке, и рядом, через пару перегородок, раздался мощный взрыв.

Понимание на секунду отразилось на ее лице, затем сменившись ужасом в глазах, когда я потянулся за пистолетом. Вскрикнув, она попыталась убежать, но, из-за своей тяжеловесной комплекции, не успела пройти и шага. Двух секунд мне было вполне достаточно, чтобы выхватить пистолет и выстрелить. Практически в упор, без шансов промахнуться. Пуля вошла мадам в висок, разбив череп как картонную коробку. Отверстие получилось небольшое, но с другой стороны головы вылетел целый фонтан разбитых мозгов, сукровицы и кровяных брызг, разукрасив белую больничную стенку за ее спиной. Рядом испуганно завизжала одна из девок, когда брызги крови упали ей на лицо, а мужик, что лежал на ней, изумленно приподнял голову, пытаясь разглядеть, что могло прервать столь важный процесс.

Нисколько не колеблясь, я выстрелил и ему в лицо. Пуля, выпущенная буквально в упор, попала между глаз, заставив сойтись в кучку осоловелые глаза насильника. Не издав ни звука, он свалился на девчонку, прижав ее своим весом. Грохот выстрелов уже взбудоражил весь бордель, поэтому пришлось потратить еще пару патронов, стреляя над головами и заставляя людей падать или пригибаться, старавшихся избежать ранения. Избежав таким образом столкновения с напуганной толпой, мы с Андреем выскочили в коридор, где все уже говорило о серьезном взрыве, нанесшем сильные повреждения.

Обломки перекрытий, какие-то непонятные куски камня и кирпича, раскрошенные и обгорелые, мертвые тела, скрученные в самые неестественные позы, крики и стоны раненных и умирающих. Все ближайшие торговые палатки взрывная волна, вырвавшаяся из помещения Торга, разнесла на куски, разбросав остатки товаров среди тел и обломков. Те посетители, которым «повезло» не погибнуть в первые секунды взрыва, корчились от боли, пытаясь закрыть рукам ужасающие раны. Поражающие элементы, какими была забита вся бомба до отказа, при взрыве буквально разодрали людей на части, рикошетили от стен, пола и потолка, врезаясь в тела под самыми невероятными углами. Многие из тех, кого не зацепило взрывом, как и мы, выскочили из палат или из коридоров, в ужасе от случившегося широко раскрывая глаза. Кто-то бросился на помощь, но нашлись и такие, кто принялся собирать разбросанный по полу товар, радуясь неожиданной добыче. Картина побоища, в общем, была безрадостной.

- Делай как я, - бросил Андрею, переводя оружие на автоматический режим стрельбы. Сразу стрелять, конечно, не собирался, но охрана могла появиться в любое мгновение. Со вторым пультом от бомбы на стоянке я был обвиняемым номер один. И сказка о том, что я якобы где-то его нашел, вряд ли бы нашла себе подтверждение. Зато такая находка сделала бы вполне законным мое избиение до смерти.

Выбежав в коридор, без всякого стеснения побежал по следам взрыва к помещению торга. Под ногами что-то скрипело, иногда спотыкаясь о мертвые тела, а подошвы скользили в горелой крови, но на все это можно не обращать внимание. Меня больше беспокоила внезапно возникшая мысль, что мозг был поврежден далеко не у всех убитых, а это значило, что изуродованные и порубленные тела вполне могли воскреснуть, если никто не упокоит их до конца.