Николай Берг - Лагерь живых

По-моему, морф слишком уж заинтересованно смотрит на шевелящиеся у его морды пальчики. Мало не облизывается. Но тем не менее переспрашивает в свойственной ему манере:

— Ы?

Николаич спокойно и терпеливо репетует. Морф подозрительно смотрит. «Старшой» выдерживает взгляд.

— Хессиххх?

— Подтверждение. Операция, взрыв фугаса. Нежелательность.

Не нравится мне, как выглядит Николаич — вижу отчетливо, что держится из последних сил, скрутила его хворь почечная явно. Но сейчас ему не до этого.

— Беглец с пультом! Возврат к заводу! Сигнал — взрывы! Медпункт на воздух. Медик на воздух. Мутабор на воздух. Пульт — безопасность!

— Хаа хоссухх?

Николаич изображает руками что-то вроде ядерного взрыва, отчетливо выговаривая сероватыми губами: «Ба-бах!»

Мутабор медленно кивает «старшому». Тот — мне. Подходим ко второму БТР, и я вижу, что он битый и драный, только почему-то не загорелся, хотя все вокруг в соляре, аж под ногами хлюпает. Вот меня всегда удивляло — почему как битая техника, так вокруг сразу помойка возникает?

Внутри машины матюки и характерный металлический лязг — что-то наши орлы уже отвинчивают. А Серега показывает на кровавый след — словно волоклось что-то по насту, а потом с другого бока еще три пары следов. В лесу снега оказалось больше — цепочки отметин от башмаков видны неплохо, даже я вижу, не то что такой следопыт, как Серый.

Делимся. По кровянке идет пара водолазов, а мы по другим следам. Попытки убедить Мутабора в том, что ранение медика сведет на нет все начинание, не увенчиваются успехом. Очень скоро слышим сзади пару неторопливых выстрелов. Водолазы нашли объект.

— Пистолет, похоже, — говорит Сергей очевидную для всех вещь.

— Ага, — соглашается Саша.

Мы идем сбоку от следа, из опасения нарваться на растяжку.

Удравшие из БТР не помышляют о мести — следы четко идут от завода. Не догоним. Пройдя пару километров, поворачиваемся назад.

Нас уже ждут. Битый агрегат без пулеметов в башне стоит на буксире за нашей тачанкой. Рассаживаемся и трогаемся назад.

На заводе неожиданно для нас царит оживление — прибыли еще пара групп из Кронштадта, совершенно неожиданно пригнали вояки три полевые кухни. И ПАК-200 вижу — это такой грузовик с кухней в кузове, обычно офицерской. Шмотки стопками на насте — вываливают прямо из грузовиков. Мимо нас волокут на буксире ржавый остов БТР без колес, прямо на брюхе.

— Ворота такими подпирают в тех местах, где никто не отозвался и есть шанс, что там зомби. Заодно утюгом таким разминирование идет, — поясняет мне «старшой», когда мы вслед за седоватым сапером гуськом двигаем в направлении того самого «медпункта».

— А что, мины еще есть?

— Получается — что да. И не только самопалы.

Это паршиво.

Медпункт — небольшой домик. По сравнению с цехами завода, конечно. Там, кстати, все еще постреливают. Редко, одиночными, но все время.

Воспользовавшись тем, что Мутабор с сапером пошли обходить зданьице, «старшой» сдергивает с морды вивисектора полоску скотча и внятно спрашивает:

— Какие-нибудь поганые сюрпризы в твоей норе есть? Предупредишь — вколю промедол. Если кто из моих ребят нарвется — я тебе сам все поотрезаю. И сам пришью. А режу и шью я медленно и плохо. Ну?

— Да пошел ты!

От плевка Николаич уворачивается, да и плюнуть нашему пленному не вышло — слюна, липкая и вязкая, повисает на его подбородке.

— Как скажешь. — И Николаич лепит скотч на место.

Как раз к появлению из-за угла сапера с Мутабором.

— У нас, похоже, гости.

Не торопясь оборачиваемся туда, куда смотрит сказавший эту фразу Сергей.

К нам идут трое. Одного я знаю — это тот майор-танкист. Остальных тем более — рядом с Надеждой Николаевной прыгающей походкой рассекает мой братец. Вот уж кого не ожидал тут сейчас увидеть.

— Сейчас майор начнет рык на тему — какого хрена мы тут копаемся.

— Или потребует нейтрализации Мутабора.

— Ну и не удивлюсь ни разу.

Здороваемся, майор представляется, Николаич в ответ представляет нас. Обходимся без рукопожатий, на нашего морфа майор смотрит как-то чересчур внимательно.

— Через полчаса саперы снимут мины с первого из цехов. По ориентировочным прикидкам, там около двух тысяч человек. Медпункт будет нужен, а мне сказали, что вы его займете надолго с какой-то странной целью. К тому же двое медиков в категоричной форме заявили, что отказываются что-либо делать без команды вашего врача. Хотя по моим данным — главным тут тот, который на берегу сейчас корячится.

— И вы хотите нас построить? — невинно вопрошает Николаич.

— Нет, — совершенно неожиданно отвечает майор.

Николаич удивляется, причем искренне.

— Мне нужно разобраться, что тут у вас происходит? — Майор неожиданно для своей грубоскладчатой физиономии широко улыбается.

И продолжает:

— А еще у меня ревматизм разыгрался, и нужно бы подлечиться по-быстрому.

— Вы уверены, что ревматизм? Может быть, просто артрит или остеоартроз…

— Мне так сказали. С утра таблеток наелся, а сейчас опять мозжит.

— Вам вообще-то в больницу бы надо. Обоим, что характерно, вместе с нашим старшим.

— Ну да, разумеется. Начальство долой — и вы тут такое устроите… Давайте лучше насчет моих вопросов. Что у вас тут? И насчет таблеток? И, наверное, уколов — раньше меня кололи пенициллином в такой ситуации.

— Гм… Вроде был у меня ибупрофен.

— Мовалис лучше, — влезает братец.

В итоге по второму пункту майор получает вожделенные таблетки и обещает при первой же возможности залечь в больницу. Говорит это он так искренне, что я ему сразу не верю.

— Знаете, «ревматизм лижет суставы»…

— «И кусает сердце». Знаю. Серьезно — закончим тут в общих чертах — с удовольствием залягу. Но вы с темы не съезжайте. Что вы тут собираетесь делать?

Забегать поперед батьки в пекло — нарушать субординацию. Выразительно смотрю на Николаича.

— В ходе сегодняшних мероприятий на нашу сторону перешел Мутабор. За его содействие и спасение жизни нашему доктору ему обещали некоторое воздействие на того, кто его, собственно, создал. Этим и собираемся заниматься.

— И что за воздействие?

— Многократное проведение реанимации и потом ампутация конечностей с вшиванием их в задницу.

— И зачем?

— Во-первых, с целью установить — является ли экстренная ампутация укушенной зомби конечности спасением для укушенного, — браво заявляет Надежда Николаевна.

— Во-вторых, узнать — можно ли таким образом продлить жизнь для умирающего человека, — так же бодро добавляет братец.

Я чертовски умею владеть собой, и потому никто не заметил, насколько они оба меня удивили. Впору бы стоять с открытым ртом. Вот чего братец-то приперся. Как мы утром начали сообщать о четвероруком морфе, Валентина за это дело четко ухватилась. И впрямь — перспективы тут разворачиваются…