Дэниел Уилсон - Роботы Апокалипсиса

Мой мозг довольно отстраненно анализирует ситуацию, и до него доходит, что я совсем один и что дело дрянь.

Снова оживает АК-47 — и снова стреляет одиночными. Выглянув из-за шасси бронетранспортера, я пытаюсь обнаружить местоположение ТИМа. Этот гад все еще стоит посреди улицы, словно ковбой в вестерне, и стреляет по мирным жителям, которые смотрят на происходящее из окон. Мостовая вокруг него усыпана обрывками ткани, кусками пластика и кевлара.

В моем ухе оживает радио: к перекрестку едут другие подразделения, а за ситуацией следят «рапторы», но я все равно вздрагиваю от каждого выстрела, ведь каждая пуля обрывает чью-то жизнь.

Иначе Тимми не стал бы нажимать на спусковой крючок.

Потом я делаю важный вывод: в данной ситуации самая уязвимая, самая важная цель — это «Калашников». Трясущимися руками я поднимаю оптический прицел на винтовке и перевожу селектор в режим стрельбы короткими очередями. Обычно короткая очередь — напрасная трата патронов, но я обязательно должен уничтожить автомат, а второго шанса у меня скорее всего не будет. Очень осторожно высовываю ствол из-за бронетранспортера.

Робот меня не видит.

Я прицеливаюсь и, задержав дыхание, нажимаю на спусковой крючок.

Вырвав АК-47 из рук ТИМа, три пули превращают оружие в дождь из металлических и деревянных обломков.

Обезоруженная машина смотрит на свои руки, которые только что держали автомат, секунду обрабатывает полученную информацию, затем идет к переулку.

Но робот уже у меня на мушке. Я целюсь в колени, так как знаю, что кевлар доходит только до области паха. Конечно, машине защита паха не нужна, ну да что уж тут поделаешь. Я ремонтировал ТИМов десятки раз и знаю все их слабые места.

Как я уже сказал, двуногие машины в бою никуда не годятся.

ТИМ падает лицом вниз: его коленные суставы раздроблены. Я выхожу из укрытия и направляюсь к нему. Мучительно медленно перевернувшись, робот садится и, не сводя с меня глаз, начинает отползать в переулок.

Слышен вой сирен; появляются люди и начинают перешептываться между собой на дари. ТИМ-1 ползет назад, рывок за рывком.

В эту минуту я решил, что все под контролем.

Предположение оказалось ошибочным.

Формально то, что произошло потом, мое упущение. Но я же не «сапог», а советник по культурным связям, моя работа — чесать языком, а не воевать, понимаете? За «колючку» я практически не выбираюсь.

— Ясно. Что произошло потом?

— Так, сейчас вспомню. Солнце светило мне в спину. Я это точно знаю, ведь я видел свою тень — она, длинная и черная, вытянулась передо мной, накрыв ноги Тимми. Машина добралась до стены дома. Дальше ползти некуда.

В конце концов моя голова заслоняет собой солнце, и тень от нее падает на лицо ТИМа-1. Робот продолжает за мной наблюдать — уже не двигается, а просто тихо-тихо сидит. Вокруг нас собираются люди. Я направляю на робота винтовку и думаю: «Вот и все. Конец».

Но мне еще нужно вызвать помощь по рации — естественно, ведь мы должны вернуть ТИМа на базу, провести диагностику и выяснить, что произошло. Я снимаю левую руку с цевья и подношу ее к наушнику, и в ту же секунду ТИМ-1 бросается на меня. Схватив автомат одной рукой, я всаживаю короткую очередь в стену.

Все происходит так стремительно.

Я помню только одно: небесно-голубой полицейский шлем с треснувшим забралом, который вращается вокруг своей оси, и Тимми, падающего туда, где он был раньше.

И тут я чувствую, что моя кобура пуста.

— Робот вас обезоружил?

— Мэм, Тимми не человек, а только похож на него. Но я застрелил ТИМа, понимаете? Человеку бы этого хватило, а робот отобрал у меня пистолет, да так, что я и глазом не успел моргнуть.

ТИМ-1 сидит, прижавшись к стене, и смотрит на меня. Я стою, не шелохнусь. Местные жители разбегаются во все стороны, но я бежать не могу. Если ТИМ захочет меня убить, он меня убьет. Не стоило подходить так близко к спятившей машине.

— И что произошло?

— Правой рукой ТИМ-1 поднимает пистолет, левой оттягивает затвор, досылая патрон в ствол. Не отводя взгляда от меня, робот крепко прижимает ствол к подбородку, на секунду задумывается — а затем закрывает глаза и нажимает на спусковой крючок.

— Специалист Блантон, вы должны объяснить, что стало причиной инцидента, иначе вся вина падет на вас.

— Боже мой, неужели вы не понимаете? ТИМ покончил с собой. Кто мог знать, что уязвимая точка находится у него под подбородком — это же засекреченные данные! Его убили не люди. Боевики его не обманули, шлакоблок не сломан, хакеры не взломали. Откуда он научился обращению с оружием? Почему взял дорожный знак для защиты? Почему убежал? Перепрограммировать робота — чертовски сложная, почти невыполнимая задача даже для специалиста по роботехнике.

У меня есть только одно объяснение: ТИМ сам этому научился.

— Я не могу в это поверить. Ведь ваша работа — ухаживать за роботом: если появились какие-то симптомы, вы должны были их заметить. Кого нам призвать к ответу, если не вас?

— Говорю вам, прежде чем нажать на крючок, ТИМ-1 посмотрел мне в глаза. Он обладал… сознанием.

Да, я понимаю, что мы говорим о машине. Но факт остается фактом: робот думал. Я видел, как он принимает свое последнее решение. Да, в это сложно поверить, но отказываться от своих слов я не собираюсь.

Мне жаль, что я не могу облегчить вашу работу. Но, при всем уважении, мэм, я, как профессионал, считаю, что вы должны обвинить во всем робота.

— Какая чушь. Все, специалист, достаточно. Спасибо.

— Послушайте, мэм, пострадали мы все — боевики, мирные жители, американские солдаты. И объяснение может быть только одно: во всем виноват ТИМ-1. Он принял решение, вините его. Этот проклятый робот не сломался.

Он убивал людей хладнокровно.

По итогам слушаний никто не получил благодарности; однако разговор специалиста Блантона с конгрессменом Перес, судя по всему, привел к принятию закона о защите от роботов. Что же касается специалиста Блантона, то он впоследствии предстал перед трибуналом, а затем сидел в военной тюрьме, ожидая отправки на родину и суда. Домой специалист Блантон так и не вернулся.

«Малышка? Это ты?»

Вирус-предшественник + 7 месяцев

Эту историю четырнадцатилетняя Матильда Перес рассказала такому же, как и она, выжившему — бойцу нью-йоркского Сопротивления. Рассказ примечателен тем, что Матильда — дочь конгрессмена Лоры Перес (Демпартия, Питтсбург), главы комитета Конгресса по вооруженным силам и автора закона о защите от роботов.

Игрушки не живые. Мама так и сказала: «Матильда, твои куклы ходят и разговаривают, но это еще не значит, что они — живые люди».