Дэниел Уилсон - Роботы Апокалипсиса

— Черра, ты все слышала, — говорю я. — Давай жги.

Черра, стоящая рядом со мной, принимается поливать тундру из огнемета.

Пока что все спокойно, за весь день практически никаких событий. Сейчас на Аляске лето, и солнце зайдет еще только через пятнадцать часов. Около двадцати танков-«пауков» Армии Серой Лошади движутся шеренгой, растянувшись миль на восемь. За каждым танком идет строй солдат. Видны подобранные по пути экзоскелеты всех мастей — «бегуны», понтоны, транспорты, машины с тяжелым оружием и машины-«медики» с длинными, закругленными предплечьями для того, чтобы было удобнее поднимать раненых. Мы уже несколько часов бредем по пустой белой равнине, время от времени зачищая «островки» культяпперов. Но кто знает, что нас еще ждет.

Мне больно от одной мысли о том, каким экономным оказался Большой Роб. В начале войны он обратил против нас технику, которая облегчала нам жизнь. Но главным стало то, что Архос лишил нас тепла и позволил природе закончить дело. Изолировал наши города и заставил нас драться друг с другом из-за еды.

Черт, я сто лет уже не видел робота с пушкой — только «перфораторы», культяпперы и «танчики». Большой Роб построил столько разных мерзких тварей, чтобы искалечить нас — не истребить, но заставить держаться подальше. Последние четыре года Архос потратил на усовершенствование своих мышеловок.

Но даже мышей можно научить новым трюкам.

Я взвожу спусковой механизм пулемета и хлопаю по стволу ладонью, стряхивая с него иней. Автоматы и огнеметы позволяют нам выжить, но наше тайное оружие шагает в тридцати ярдах за «Гудини».

Отряд свободнорожденных — это совсем другая история. Большой Роб создал оружие, предназначенное для того, чтобы убивать людей. Оно вырывает из нас куски мяса, закапывается под кожу, заставляет трупы разговаривать. Роб обнаружил наши слабости и использовал их. Но иногда мне кажется, что его специализация зашла слишком далеко.

Ведь мы не только люди. В отряде есть солдаты, у которых изо рта не вырывается пар. Те, кто не дергается, когда к ним бегут культяпперы. Те, кто не устает после пятичасового марш-броска. Те, кто не отдыхает, не мигает, не говорит.

Несколько часов спустя мы добираемся до тайги. Солнце уже почти село, и каждая веточка в лесу светится бледно-оранжевым. Мы двигаемся размеренно и бесшумно — если не считать звука шагов и утробного гудения запальника на огнемете Черры. Слабый солнечный свет мигает в ветвях, заставляя меня щуриться.

Мы уже в аду, хотя пока этого и не знаем.

В воздухе раздается шкварчание, словно кто-то жарит бекон. Затем по лесу летит звонкое «шлеп!»

— «Перфораторы»! — кричит Карл, который мчит на своем «ходуне» в тридцати ярдах от меня.

Тук-тук-тук-тук.

Пулемет Карла захлебывается, поливая огнем землю. Я вижу длинные блестящие ноги «ходуна»: Карл скачет меж деревьев, чтобы в него не попали.

Пш-шт. Пш-шт.

Я насчитываю пять негромких взрывов: пять «перфораторов» закрепились в земле. Сейчас они начнут поиск целей, так что Карлу нужно сматываться отсюда к чертовой матери. Мы все знаем, что достаточно одного попадания.

— «Гудини», брось сюда что-нибудь потяжелее, — бурчит Карл по рации. Слышен короткий электронный писк: танк получил координаты цели.

«Гудини» дает утвердительный ответ: «цок-цок».

Мой скакун резко останавливается, и деревья вокруг меня внезапно вырастают: танк-«паук» садится на корточки, чтобы обрести устойчивость. Отряд рефлекторно занимает оборону, прячась за бронированными ногами: никто, даже старина Девятьсот второй, не хочет, чтобы в него забурился «перфоратор».

Башня жужжит, поворачиваясь на несколько градусов вправо. Я прижимаю руки в перчатках к ушам. Пушка изрыгает из себя огонь, и участок леса впереди превращается в обугленную землю и растаявший лед. Тоненькие деревца вокруг содрогаются, осыпая меня снегом.

— Все чисто, — передает по рации Карл.

«Гудини» встает; его моторы стонут. Четвероногий ковыляет дальше, как будто ничего не произошло. Словно только что мы не уничтожили очаг воющих машин-убийц.

Мы с Черрой переглядываемся, думая об одном и том же: роботы нас проверяют. Настоящая битва еще не началась.

Издали доносятся приглушенные удары, похожие на раскаты грома: другие танки-«пауки» и отряды разбираются с культяпперами и «перфораторами». Так мы преодолеваем милю за милей. Либо Роб еще не сообразил, как объединить свои силы, либо не хочет этого делать.

Я думаю о том, не заманивают ли нас в ловушку. В конце концов, это не важно — мы должны исполнить свой долг. Мы уже купили билеты на последнюю вечеринку, и она обещает стать настоящим гала-представлением.

Над землей ползет дымка: мощный ветер поднимает высокую волну из снега и пыли. Скоро она усиливается настолько, что ухудшает видимость. Мои солдаты с трудом держатся на ногах; буран мешает им идти, выматывает силы.

— Пока все неплохо, — говорит Матильда.

— Далеко еще? — спрашиваю я?

— Архос на заброшенной скважине. Антенна видна миль с двадцати.

Солнце садится, и наши тени становятся все длиннее. «Гудини» продолжает идти, возвышаясь над сгущающейся поземкой. Как только солнце превращается в еле заметный бугорок на горизонте, танк с громким щелчком включает прожекторы на решетке, и с каждым шагом они разрезают вечерний мрак.

Вдали я вижу огни других танков.

— Матильда, как обстановка?

— Все чисто, — отвечает тихий голос. — Ждите.

Вскоре к брюху танка приближается Лео и, прикрепив свой экзоскелет к U-образной балке, принимается водить стволом пулемета из стороны в сторону. Мы с Черрой на танке, а Карл на «ходуне», так что на земле остался только отряд свободнорожденных.

Время от времени я вижу головы «Арбитра», «Гоплита» и «Стража»: роботы патрулируют окрестности. Уверен, сонары позволяют машинам ориентироваться и в тумане.

И вдруг Карл вскрикивает.

Тук-тук…

Из тумана выскакивает тень и сбивает с ног «ходуна». Карл откатывается в сторону. Я замечаю «богомола» размером с пикап: он несется ко мне, подняв руки с лезвиями и шипами. Подавшись назад, «Гудини» встает на дыбы и начинает размахивать передними лапами.

— Ариведерчи! — кричит Лео, и я слышу, как он отстегивает свой экзоскелет от танка. Затем мы с Черрой падаем на наст. Зазубренная нога пронзает снег в футе от моего лица. Моя рука словно попала в капкан: обернувшись, я вижу серую конечность — Девятьсот второй тащит меня и Черру прочь от «Гудини».

Над нами бьются два огромных робота. Предохранительная решетка на танке не дает «богомолу» подобраться близко, но «паук» не такой ловкий, как его предок. Стучит крупнокалиберный пулемет. От «богомола» отлетают металлические фрагменты, но он, словно дикий зверь, продолжает бить «Гудини» когтями.