Андрей Круз - Двери во Тьме

— Не, водки нет, и даже если бы была, то не сознались бы: запрет полный, — усмехнулся темноволосый.

— Да, мне надо в сарайчик заглянуть, — обратился я ко всем разом.

— Не-не-не-не! — сразу же запротестовал крепкий рыжий парень из новой смены. — Туда даже близко нельзя, приказ Милославского! Ни ногой!

Они туда и не ходили, это я видел. Веревочный заборчик вокруг на месте — и ни единого следа в ту сторону, даже сугроб, ограничивающий тропинку, был целым и ничем не порушенным.

— Это вам нельзя, и Милославскому нельзя, а мне можно, — сказал я, запахивая полушубок. — Даже нужно. Это моя дыра — я через нее провалился и кое-что там забыл. А вот вам точно не надо: на вас это место не настроено. — И вышел из сруба.

Выбежали за мной трое из четверых, но, как я и полагал, оттаскивать меня не стали. Что-то знали, что-то подозревали, ну и растерялись малость. Рыжий лишь сказал:

— Нам рапорт придется составить!

— Все верно, — кивнул я ему. — Обязательно. Я и сам профессору скажу. Я сейчас…

Перебрался через веревку и, увязая чуть не по пояс в снегу, кое-как протолкался к сарайчику, заглянул внутрь.

Точно, чувствую я здесь что-то. Словно веревка привязана к душе и что-то за эту веревку аккуратно так тянет. Это мое место, точно, никаких сомнений. Не обойтись здесь без меня.

— Долго там еще? — с беспокойством крикнул рыжий.

— Иду уже!

Зашел внутрь, протянул руку к швеллеру над головой — точно, вот она, отвертка моя. Взял, перекинул в левую руку, а правую быстро сунул за пазуху, вытащил оттуда увесистый металлический предмет и сунул на место отвертки, стоймя, почувствовав, как прихватился к стенке сарая магнит, выдранный из громкоговорителя. Все, можно идти.

— Это что? — уставился рыжий на отвертку, когда я проделал по сугробу весь путь от сарая до дорожки.

— Отвертка крестовая, — пояснил я, повертев ей у него перед носом. — Тут таких нет и не будет. Я сюда с набором инструмента провалился, но вот эту здесь забыл, — добавил я для окончательного формирования картины у него в голове.

— Ничего там не нарушил? — спросил он, на всякий случай, похоже.

— Я ничего не могу нарушить. А вот вы не лазьте. Это Милославский верно сказал. И в рапорте отметь. Ладно, давайте обратно грузиться, а то что-то так сыпать начинает, что скоро на пять метров видно не будет. А так хоть по своим следам обратно выйдем.

К Валиеву Тенго меня не пускал. Не наотрез, а мотивируя как-то загадочно:

— Успеешь, подожди, у тебя же не горит. Пока его по другим делам крутят — не лезь в собачью свадьбу. Можно будет — сам тебя позову: ты же знаешь, что у меня в твоих делах тоже интерес есть.

— Когда?

— Скоро. Сам поймешь. Увидишь, — отвечал он категоричными рублеными фразами.

— Ладно. А с гидрокостюмом что?

— Нашел я тебе гидрокостюм, — загордился он. — Гидрокомбинезон называется. А вот дыхательного аппарата нет, надо искать.

— Простенький дыхательный у нас есть, по нашим задачам хватит! — обрадовался я. — Мне бы просто в воду в теплом чем-то лезть, остальное нормально.

— Так, да? Тогда… — Тенго задумался. — Тогда можем в понедельник.

— Ты тоже поедешь?

— А ты как думал? — удивился он вопросу, после чего «включил акцент»: — Мне интересно, да? Да и не даст никто технику просто так, без меня не обойдешься. Слушай, когда в гости позовешь?

— Да хоть щас приходи, — удивился я вопросу. — Или давай я в субботу ребрышки зажарю — мне как раз мангал доделать должны.

— О, обживаешься! — засмеялся он. — Как Настя?

А Настя отлично, на самом деле. Появление дома, пусть пока и с неопределенным статусом, всколыхнуло в ней некие ранее неизведанные ментальные уровни. В ней неожиданно проснулась прилежная домохозяйка, которая неустанно драила этот самый дом, которая отчаянно пыталась наполнить его какими-то вещами, создающими ту самую житейскую ауру, которая и делает жилье домом. Я было хотел намекнуть ей на то, что это может оказаться очень временным местом и, может быть, нет смысла вкладывать столько сил и денег в его оборудование, но потом говорить этого все же не стал — сообразил, что это ее способ бороться с нервным ожиданием. Ожиданием того, что приближается, того момента, когда действительно придется решать. И хорошо, если только решать.

Я же помогал Тенго с лесопилкой, вспомнив весь свой опыт управленца: взялся руководить строительством еще одной гостиницы, скорее даже некоего дома отдыха — в общем, нашел себя в труде. И попутно оборудовал неплохое стрельбище за базой разведбата — при его содействии, разумеется, — где каждый день подолгу стрелял из кольта и ТТ, а заодно и из автомата с карабином, дырявя картонные силуэтные мишени. В общем, как-то вжился в городскую жизнь, причем довольно неплохо.

В пятницу с утра был скандал. Нет, Настя была полностью в курсе моих планов в отношении Кирилла, но мысль о том, что мы с Федькой и этим самым Кириллом уедем пьянствовать до завтра, приводила ее в бешенство.

— Почему в Углегорске? Почему не здесь? Можно его домой пригласить.

— И когда он напьется и начнет скандалить — здесь его и успокаивать? Не надо никого сюда, это дом, а Кирюха — это работа. Причем неприятная ее часть, как оказалось.

Тут я душой не кривил: людей, имеющих привычку спьяну безобразничать, я вообще от себя подальше держать всегда старался, исходя из того, что то, что у трезвого на уме, у пьяного на языке, то есть полагая, что как раз подшофе истинная личность и проглядывает.

— Можете в «Золотой роще» напьяниться, я с вами посижу, — сразу предложила она очень предсказуемый вариант.

— Не надо с нами сидеть — он тебя стесняется, а я его на служебное преступление подталкивать буду.

— А ночевать там обязательно?

— Нет. Лучше пьяными ночью оттуда уехать. Исключительно с целью поискать приключений, а то так их мало.

— Ты не ерничай, я серьезно разговариваю!

— Блин, я у Шалвы в гостинице заночую, у тебя там, считай, сплошная агентура, что ты беспокоишься?

— Это тебя тут как-то убить пытались или нет? И увезти?

Поругались, в общем, но не без результата. Она меня уломала. Подумал — и действительно решил перенести действо в Захолмье. Причем не сразу: вспомнилось мне кое-что из рассказанного Федькой. Продолжая отбрехиваться, оделся и уехал на додже Федьку забирать из гостиницы.

— Как давить его будем? Сразу по полной? — поинтересовался Федька, устраиваясь на сиденье рядом.

— Нет, попробуем вообще не давить. Точнее, будем давить не на него, а на низменные чувства. — Машина тронулась с места, я активно закрутил большой руль, сдавая задом со стоянки. — На алчность и все такое.

— Во, наконец-то у тебя шарабан нормальный, — сказал Федька, постучав по плоской металлической панели перед собой. — Да, насчет алчности — а насколько это надежно?