Андрей Круз - Двери во Тьме

— Вполне, — заулыбался я, изо всех сил изображая искреннюю радость.

Потому что не верил теперь Милославскому ни на грош.

Мы так и меняли людей на точке — другой работы у нас не было. Настя начала заниматься оборудованием аэродрома в Захолмье, заодно с летной школой. Место нашлось, на второй день начали подвозить инструмент и оборудование, причем многое выделили со складов Горимущества.

Неожиданно приехал Болотов с дочерью — хотели со мной поговорить. Я отделался неправдой, сказав, что записи Серых были им уничтожены, — Валиев все ему врал. Как я и ожидал, тот приманивал Болотова как раз тем, что знал, где бумаги. Посидели в ресторане, поужинали, потом разошлись, вежливо попрощавшись. На следующее утро машина Болотова и машина его охраны отправились в Углегорск — наводить связи с новой властью.

«Кредитная акула» Могилевич возглавил Горбанк. Шалва заплатил нам с Федькой премию за найденную плавконтору. Я все глубже и глубже влезал в городские дела Захолмья и попутно организовал стрелковый клуб. С баром, естественно. Дело оказалось неожиданно популярным, и я даже устроил турнир по пистолету, автомату и карабину, в котором победил в пистолете, к немалой собственной гордости.

А еще мы ждали, когда объявится Милославский.

Объявился он уже после Нового года, который мы отпраздновали у Тенго, с шашлыком и фейерверком. Милославский приехал вместе со сменой охраны точки, при этом их грузовик тащил за собой прицеп с «бомбардье». Приехал с вечера, нашел наш дом по адресу, зашел в гости.

— Завтра, — сказал он, попивая чай с неизменным у нас печеньем. — Хотел было вас одного позвать, — обратился он ко мне, — но решил, что Анастасия Владимировна тоже захочет увидеть. Поедете? — уточнил он уже у нее.

— Поеду, конечно.

— Тогда… Владимир, вы Федору скажите, что мы завтра без него, хорошо? Не все всем надо знать — Ивана Зарубина я тоже, как видите, не позвал. Получится — хорошо, не получится — тихо и без большого сраму вернемся обратно. Годится?

Ну ничего другого и не ожидал, пока все по плану.

— Почему же нет? Годится, разумеется, — согласился я и спросил в свою очередь: — Так все же записи помогли?

— Вынужден признать, что помогли. — Милославский допил чай и отставил кружку. — Из них стало понятно, чего нельзя делать. Любая информация полезна, а вы привезли много информации. Ладно, пойду я в гостиницу. Завтра в девять утра у ангара с вашими снегоходами, так?

— Так, — сказал я, поднимаясь. — Я провожу: надо Федьку предупредить — он как раз в гостинице остановился.

— Он сюда не переехал?

— Пока нет… — Я пропустил Милославского перед собой, затем достал из шкафа сапоги, начал натягивать. — Приезжает за день до того, как нам на выезд, и потом обратно.

— Надо же, и не лень, — удивился профессор. — А мне здесь нравится — куда лучше, чем в Углегорске жизнь. Нет вот этого всего… наследия какого-то мрачного, что ли, не давит здесь на сознание. Если все у нас получится и выйду на покой — здесь и поселюсь. Тем более что от «прохода» недалеко.

— Все же здесь планируете жить? — Я топнул каблуком в пол, пропихивая ногу в сапог, затем снял с вешалки тулуп.

— Владимир Васильевич, ну сколько мне там осталось? Я уже немолод, а скоро стану просто дряхлым. А здесь передо мной еще века, понимаете? Века! Я вижу, что для себя вы этого пока не осознали, — вы не поняли, что живете не свои лет… ну, семьдесят, например, а все семьсот.

— Может, и верно. Пойдемте.

На улице было темно, но уже как-то привык к тому, что в Захолмье тварей почти не бывает, — нет здесь мест, куда может проложить тропинку Тьма. Шли, разговаривали, Милославский какие-то свои прожекты излагал, а я делал вид, что внимательно слушал. Кивал, угукал в нужных местах — в общем, изображал интерес. Затем он поднялся к себе в номер, а я нашел Федьку — в ресторане, естественно. И не одного, а с дамой — худой и немного носатой девицей, которой раньше не встречал с ним. Извинился перед ней, отозвал Федора в сторону на несколько минут.

— Федь, Милославского видел?

— Нет, — немного удивился он. — А что, здесь профессор?

— Здесь, сам приехал.

— В смысле?.. — он не закончил фразы.

— В этом самом смысле и есть, — подтвердил я его догадку. — Ты завтра не едешь.

— Уверен? — насторожился он.

— Распоряжение начальства. И… наверное, так и надо.

Федька хмыкнул с сомнением, покрутил в пальцах папиросу, постучал ею о портсигар.

— Вов, что-то мне это не очень нравится. Мы же обговаривали.

Теперь уже я понял, что он имеет в виду: мы действительно об этом говорили. Но все должно идти так, как должно идти, — слишком много всего мы поставили на это, для того чтобы пытаться все менять на ходу.

— А по-другому не сработает — мне надо, чтобы все раскрылось, понимаешь? Само раскрылось, — а для этого по его нотам петь требуется.

— И мне что теперь?

— Тебе? — Я задумался. — Тебе надо подождать до послезавтра. Если мы оба не вернемся, то… вот второй ключ от дома. — Я достал из кармана связку ключей, отсоединил один. — Заходи. В спальне комод, в верхнем ящике коробка, там все деньги — мне они уже не понадобятся. Туда же ключи от машин брошу. Потом пойдешь к нотариусу… знаешь где?

— Нет.

— Вот офис Тенго, так? — передвинул я его портсигар по столу. — Вот так вход. Обходишь справа — вот здесь флигелек кирпичный, там контора. Я все распоряжения оставил, только удостоверение покажешь. Понял?

— Да понял я, только… как-то того, знаешь… Не в кайф мне это все.

Вид у Федора и вправду был расстроенный. Ну все верно, я по нему тоже скучать буду — сдружились, чего уж теперь.

— Ладно, Федька, давай, ненавижу долго прощаться. — Мы встали и обнялись, после чего я пошел к выходу.

Ну вот и все. Как-то не верится мне в то, что мы оттуда вернемся. Так или иначе. Не предусмотрено это ни моими планами, ни планами Милославского. И с этим мы заранее смирились — или пан, или пропал.

Дошел до дома, разделся в прихожей. Настя была в спальне, собирала рюкзак.

— Зачем? — спросил я, не вдаваясь в подробности, но она меня поняла:

— Не знаю. Странно куда-то отправляться совсем без вещей. И просто не могу себе места найти — а так хоть чем-то занята.

— Я думаю, что там, — я указал большим пальцем себе за спину, подразумевая при этом свой слой, откуда я провалился, — ничто из этого не понадобится.

— Мы к тебе домой попадем?

— Не знаю. — Я подошел к комоду и тоже почему-то начал перебирать вещи. — Может, и ко мне. Куда выбросит.

— А если выбросит в тундру какую-нибудь?

— С чего бы это? — удивился я. — Это уже ни в какую теорию не вписывается. В мой сарай и попадем, как мне кажется.

— И как мы там?

— Не знаю, видно будет. Возьму деньги и документы — и поедем в гостиницу. Разберемся. Не суть. Главное… ты сама знаешь, что главное.