Андрей Круз - Двери во Тьме

А я уже отрывал от магнита «лимонку». Ту самую, что когда-то взял с убитого гэбэшника и из которой я вычистил весь тротил, оставив лишь запал. Усики разжаты заранее, чеку долой. Со звоном отлетел предохранитель, я подскочил к воротам.

Они так все и стоят. Четверо и Настя, смотрят сюда.

«Упроды» решили, что Милославский стрелял в меня. Как ты по звуку поймешь, если все это случилось в железном ящике?

Граната полетела им под ноги. Я видел, как исказились от страха их лица. У всех четверых, кроме Насти.

«Упроды», сразу забыв о ней, кинулись в разные стороны, а в руке у нее появился маленький пистолет, вальтер, хоть и не такой, как тот, из какого должен был убить меня профессор. Рукавов они не проверили — ни у нее, ни у меня. И не должны были, потому как всеми управляла уверенность в том, что мы ничего не знаем.

Вальтер несколько раз хлопнул, совсем несильно на улице, рыжий, споткнувшись, свалился в снег, его автомат промолчал, воткнувшись в сугроб.

Вновь задергался в руках кольт — румяный свалился почти в тот момент, когда уже почти укрылся за углом сруба.

— Бегом сюда! — закричал я, сбрасывая магазин из кольта и выхватывая запасной из крепления, пришитого в рукаве тулупа.

Я чувствовал, что сработало. За спиной словно холодный вихрь закручивался, норовя меня туда затянуть. Прямо за спиной — там, где лежал, уставившись удивленным лицом в металлическую стену, профессор Милославский, редкий подонок и большой хитрец, который все же однажды не смог перехитрить судьбы.

Настя, подхватив со снега мой карабин с подсумками, бросилась ко мне. Они все еще ждут взрыва, они все еще не высовываются.

Подавшись назад, я затащил тело профессора внутрь, так, чтобы его вывернутые неуклюже ступни не мешали закрыть ворота.

— Давай, давай сюда! — Я буквально втащил Настю внутрь, затем наугад обстрелял оба угла сруба, выбив щепки и опорожнив пистолет, и потом, бросив оружие под ноги, с силой захлопнул створки ворот.

Тьма обступила нас со всех сторон. Я наткнулся на нее, затем почувствовал, как ее руки обхватили меня — так, как держали вчера.

— Чувствуешь?

— Держи меня, сильнее!

Мы были уже не здесь. Не там. Не в Отстойнике. Не было стен вокруг, не было ничего. Я изо всех сил прижимал ее к груди и чувствовал, что до нее тысячи километров, что она далеко. Пространство, время, чувства, ощущения — все расслаивалось, я был здесь и не здесь, нет возможности описать все это. Словно я сам раздваивался и при этом оставался един…

Потом — страх, резкий и сильный, потом — ничего. А потом я сижу на гравии, и рядом со мной нет никого.

Я зашарил руками вокруг, ожидая наткнуться на труп Милославского, но его не было.

— Настя!

На четвереньках пополз куда-то, зашарился по стене, затем все же нашел ворота, толкнул створку.

Нет снега, трава. И дождь. Дождь сыплет, стучит по крыше сарайчика. Напротив… напротив мой забор. Беседку вижу. Мангал под навесом. Дома? Почему не зима?

Сбросил тулуп, вытащив из рукава еще один запасной магазин. Зачем? Посмотрел под ноги — кольт исчез, не было его больше. Когда я здесь? Где Настя? Я же держал ее все время, я ее чувствовал, — и вдруг один.

Вышел из сарая, огляделся. Все как обычно, вокруг осень, вон листьев нападало. Такое ощущение, что я отсюда и не уходил никуда, — просто привиделось мне. Что я пришел чинить генератор… но генератора нет, сарай пустой. И на мне другая одежда.

Что теперь? Куда?

Нетвердо ступая, пошел в обход дома, прислушиваясь почему-то к звуку шагов по мощенной тротуарной плиткой дорожке. Ворота гаража как оставил открытыми, так и открыты. Через ворота виден дом напротив, там сосед, Серега, курит на крыльце, помахал мне рукой. А я ему.

Дверь из дома в гараж тоже открыта, тянет с кухни запахом жарящегося мяса. Поднялся по лестнице на полэтажа, заглянул на кухню. Она обернулась, спросила:

— Что-то не так? Быстро ты. И дров набрал?

Дров. Да, я должен был набрать дров для камина. Тогда, в другой жизни, которая вдруг свалилась на меня. Та самая, сытая, безопасная, комфортная жизнь. В моем доме. Доме, который построил я, не Джек никакой. Мне надо было дров набрать.

Она не заметила, что это уже не я. Другой я. Она даже другой одежды не заметила.

Я прошел в гостиную, сел на диван, глядя в экран включенного телевизора. Реклама какая-то, маразм, маразм.

Потер лицо в ладонях, еще раз посмотрел на себя, убедившись в том, что одежда действительно другая.

Пойти и сказать, что генератор украли? Ну напишем заявление, искать все равно никто не будет, будем рассказывать приятелям о таком происшествии. Здесь совсем не прошло времени, совсем. Мне подарили назад мою прежнюю жизнь, целиком. У меня куча денег, и никакие партнеры не успели меня обокрасть. Сейчас могу сесть в машину, поехать в центр и… и поесть суши в хорошем месте. Я так давно не ел суши.

Откинулся назад, пытаясь убедить себя в том, что так и надо.

Нет, так не надо. Все неправильно.

Где Настя?

Попала в свой слой?

Нет, она не могла попасть в свой слой — только в мой. Или куда? Назад? Туда, где придется отбиваться от двух уцелевших «упродов»?

Я прошел — и я получил приз, а она? А как же все, о чем мы говорили вчера?

— Вовка, дрова-а! — крик из кухни.

— Сейчас!

Дрова, дрова, дрова для камина. На дворе трава, на траве дрова. И камин в дровах, во дворе, где трава.

Сбежал по ступенькам в подвал, зажег свет, нашел ключ от сейфа, щелкнул им, открыл тяжелую дверь. Так, что брать? Черт, ни для чего патронов нет толком, кроме дробовика. Схватил из стойки «морской» нержавеющий «моссберг», рванул коробку пулевых, быстро запихивая их в магазин по одному, дослал в ствол, еще патрон втолкнул. Рюкзак… вот мой рюкзак, в него весь двенадцатый, все, что есть… почти сто патронов. И фонарь, огромный, как дубина, «маглайт», который нацепил на ремень.

Надел лямки, бросил сейф отпертым, побежал наверх.

— Принес? — крик с кухни.

— Иду!

— Давай, у меня почти готово!

Бегом через гараж — патроны за спиной глухо побрякивают. Соседа на крыльце уже нет, никого нет. Задом, быстрее, быстрее! На повороте чуть не упал, поскользнувшись на мокрой плитке, удержался. Пригнувшись, с ходу в сарай. Он еще живой, я все еще продолжаю это чувствовать. Проход все еще есть.

Закинув ружье на ремень за спину, рванул обе створки на себя, изо всех сил.

И пришла Тьма.

Тьма — это то, что между слоями действительности, я это понял. Я это почувствовал.

Лицо онемело так, словно я сейчас валюсь в обморок.

Я двигаюсь.

Я стою на гравии и одновременно я несусь сквозь миры, время.

Я словно почувствовал этот момент: я могу… я объяснить не умею, но могу пойти туда… или туда… не делая при этом ни шага.

А еще я почувствовал, где моя женщина.