Андрей Круз - Двери во Тьме

В выходной в порту людей почти не было, лишь на одной самоходной барже по палубе люди шлялись, курился дымок над конторой и над нашим «Ваней-комсомольцем». Так, Иван здесь, как и собирался. Ага, и ледостав начинается: видно, как течение местами несет ледяную кашу.

Остановил машину возле самых сходен, рядом с нашим отдельским массивным «шевролетом», на фоне которого она совсем потерялась. Вход на сходни был символически перекрыт веревкой с крючком, так что я пропустил вперед Настю, потом зашел сам и вновь накинул крючок у нас за спиной. Ивана нашли в рубке сидящим возле печки за столом и читающим какие-то бумаги. Естественно, в руке у него была кружка с чаем. Увидев нас, он засуетился — больше из-за Насти, естественно, — усадил на диван, сразу предложил чаю.

— Вань, а чего ты сюда — переехал, что ли? — поинтересовался я.

— Да как тебе сказать, — замялся он. — Тут работать лучше, чем у меня в общаге. Светло, чисто, тихо, печку натопил — так и тепло стало. Хоть живи.

Я увидел приткнувшийся в углу рубки большой рюкзак и решил, что Иван тут пожить остался. Ага, вон и автомат его, так что точно обосноваться собирается. Рубка за кабинет будет, а кубрик за спальню: чем не жизнь? Все просторней, чем у него там.

— Вань, Пашкина видел?

— Видел, часа два назад. Он уже чуток подшофе, рожа красная и контактный до ужаса.

— В смысле, пытался выпить затащить?

— Угадал, — ухмыльнулся Иван. — Насилу отбился.

— Хм… ладно… — задумался я. Керосинить водку с Пашкиным совсем не хотелось. — Насть, ты вот что… вон ту контору видишь?

— И что? — настороженно спросила она.

— Минут через… тридцать… — посмотрел я на часы, — да, тридцать… зайди туда и уведи меня нагло и безапелляционно.

— А сам не сумеешь? — опять съехидничала она.

— Сумею, но Пашкин обидится. А если жена утащила, то это вроде как форс-мажор, обстоятельства неодолимой силы.

— Сам ты форс-мажор… сплошной, — вздохнула она не очень искренне. — Ладно, уговорил.

Я даже тулупа накидывать не стал. Выскочив из рубки и плотно прикрыв за собой дверь, чтобы тепло не выходило, пробежал, стараясь не поскользнуться, до гнездовья «капитана рейда», постучался и рывком открыл дверь, вновь очутившись в тепле.

— О, Володя! — обрадовался сидевший за столом с книжечкой и бутылочкой Пашкин. — А я думал, что так в одну глотку пить и придется, — а это нехорошо, уже пьянство получается.

— Не, Михал Михалыч, не выйдет, — сразу отказался я. — Я с женой здесь — не одобрит.

— А чего это ты с женой? — спросил Пашкин таким тоном, словно заподозрил в этом какой-то злой умысел с моей стороны. Вроде как я специально зашел его обнадежить насчет собутыльника, а потом вот так взять да и обломать. — Сюда без жены надо.

— В следующий раз, не последний день видимся, — послал я ему луч надежды. — У меня просто вопрос возник по той теме, что тогда беседовали, помните?

— Помню, — кивнул он уверенно, — мозги пока не пропил.

— Так вот, я все это на досуге обдумал — и уточнить кой-чего захотелось.

— Чего?

— Вы помните, как Пашу тогда тварь покусала? Ну когда «Карась» в последний рейс пошел?

— Помню, но сам не видел, я тогда выходной был, — сразу ответил Пашкин. — А что интересует?

— Интересует, как это вообще случилось. Кто рядом был, кто все видел, как все вышло. Типа общую картину увидеть хочется.

— Картину, говоришь? — переспросил он, задумавшись. — Подумать надо насчет картины — рано это было, народ на работу не пришел. Так… кто у нас что про это знать может?

— В госпиталь его кто вез?

— В госпиталь? — задумался Пашкин еще глубже. — В госпиталь, в госпиталь… «скорая» не приезжала, и не дежурная машина, это я помню откуда-то. А я позже приехал, меня уже Горсвет вызвал. Кто же его везти мог? Вот комплект первой помощи у нас взяли, это я точно помню. Потому что не вернули: за него потом отчитывались…

Видимо, для того чтобы запустить маховики какой-то особо глубинной памяти, Пашкин налил себе полную стопку и разом замахнул, закусив соленым огурчиком, который положил на кружок колбасы, без всякого хлеба.

— Надо журнал проходной поднять, поглядеть, — вдруг выдал он. — Там наверняка все записано. И что за машина, и кто за рулем был.

— Поглядим? — сразу предложил я.

— Не, сегодня не поглядим: журнал уже новый, а старые у начальника охраны. А он выходной, сам понимаешь. Дома сидит да водку пьет, — добавил Пашкин, плеснув себе еще в стопку, а заодно предложив мне.

— Не, не могу, сказал же. Так что, мне тогда завтра заехать по поводу журнала?

— Завтра и заезжай, верно, — кивнул Пашкин, заворачивая очередной огурчик в очередной кружок колбасы. — Пойдем с тобой да и поглядим. Твое здоровье.

— Спасибо, — я проводил взглядом опустошенную стопку. — А про Валиева, что с Серых работал, сказать что-то можете?

— Да чего про него скажешь? — немного озадачился Пашкин. — Татарин такой… росту среднего, все шутил да болтал, только не выбалтывал. С подходцами такой мужик, чуток скользкий. Всегда такой первый подойдет, поздоровается, по плечу похлопает, про дела поинтересуется, а ты у него чего ни спроси — только отшутится. Время узнать захочешь — все равно человеческого ответа не получишь. Такой мужик.

— А до Серых он чем занимался, не в курсе?

— Не знаю. Чего не знаю, того не знаю, и врать не буду. Говорю же, от него ни черта не узнать было.

Настя меня спасла, потому что после третьей стопки Пашкин вновь начал становиться настойчивым и более чем прозрачно намекать, что у него без собутыльника водка в горло не лезет. Думаю, с этим утверждением он погорячился, потому что я наблюдал совсем обратное, но кто знает… В общем, Настя утащила меня обратно на «Ваню-комсомольца». Кстати, увидев в иллюминаторе физиономию Ивана и скосив глаза на название суденышка, я засмеялся, и когда вошел в рубку, то с ходу поздравил Ивана с обретением тезки. Тот сперва не понял. Потом посмеялся, потом посетовал на то, что теперь ему с этим житья не дадут. Очень может быть.

— Вань, ты про Валиева ничего не узнал?

— Когда? Выходные же, — напомнил он мне. — Завтра на Ферме поболтаю, может, и выясню что-нибудь. Кстати, вы с Федькой на рабочем месте появиться планируете?

— А надо? В смысле, реально надо?

— Да черт его знает, — почесал в затылке Иван. — Надо бы мелькнуть по крайней мере. Мне там тоже сидеть не резон весь день, я больше с твоими вопросами еду.

— Тогда, пожалуй, я с тобой и сгоняю. Вместе поедем — вместе вернемся.

— Только не с утра, я тут отчеты дописать хочу. Часов… в двенадцать двинем, хорошо?

— Без проблем. Отсюда?

— Отсюда.

С утра заехали за Федькой, обнаружив его, к моему удивлению, выспавшимся и практически не похмельным — прям огурчик. Если говорить честно, то после вчерашнего его заявления про «три по сто в буфете» я как-то ожидал, что он пойдет на второй круг. Не пошел. За что ему честь и хвала.