Андрей Круз - Двери во Тьме

А вот «взаимная доверенность» — это уже проявление полного пессимизма. Это на случай, если один из нас уже своим счетом распорядиться не сможет. Так не дарить же его банку! Понятно, что в таких делах своему партнеру очень-очень доверять нужно. Но я Федьке доверяю. Полностью доверяю, и если я ошибусь, то тогда в этом мире и прочих мирах все как-то очень неправильно. Так что такую вероятность я даже рассматривать сейчас не хочу.

Открытие счетов с одновременным обменом и зачислением средств заняло минут сорок, не меньше. Белесый Дима работал медленно и аккуратно, все по несколько раз перепроверял, так что мы его не торопили — пусть все делает как надо. Чтобы потом никаких ошибок. Мы ждали молча, Федька явно хотел курить, но держался.

Ближе к вечеру мы с ним двинули на Бродвей — так здесь цинично, но вполне официально переименовали бывшую Советскую — главную улицу этого занюханного райцентра. Даже таблички на углах висели: «ул. Бродвей». Приезжим нравилось.

Здесь было заметно безопасней на улицах — сказывалось отсутствие целых районов сплошных развалин. Да и застройка городская все больше одноэтажной была, частный сектор, что называется, а в нем или световые окошки в подвалы делали, или, если окошки не получались, ставили так называемые «перископы», то есть жестяные короба с двумя наклонными пластинками полированной стали, отражавшей свет. То есть дежурить целым Горсветом надобности не было, хотя абсолютно без происшествий и здесь не обходилось, разумеется. Даже на выходе из любого кабака можно было увидеть табличку с надписью «Осторожно, Тьма!» и черным силуэтом невиданной хищной фигни, символизирующей какую-то темную тварь.

Мы с Федькой зигзагом шли из заведения в заведение, нигде подолгу не задерживаясь. Тут кружечку, там рюмочку — и так шаг за шагом. Заглянули даже в казино, хоть я вообще ни во что азартное принципиально не играю, да и Федька к этому так. Поставил он пару раз на рулетку, сначала на красное, а потом удвоенную ставку на нечет, и даже, к своему удивлению, выиграл оба раза, оплатив тем самым наш сегодняшний загул.

— Вов, вот я одного только не пойму, — сказал он, когда мы сидели в баре «Ночной гость» за графинчиком «Клюковки», — как я с тобой во все это влез, а?

— В смысле?

— Да в прямом самом. Вот смотри, мы тут практически завещания составили, то есть примерно представляем, чем все эти наши телодвижения могу закончиться. Так?

— Ну… да, представляем, — согласился я, не понимая, куда Федька клонит. — Так у нас с тобой вся работа такая, а уж если халтуру брать, так вообще… в любой момент в клочья разорвать могут. Нет?

— Это верно, — засмеялся Федька, — профессиональный риск у нас малость того… вообще зашкаливает. Но там ведь как, технику безопасности соблюдаешь — и живешь, по большому счету. Противник-то не разумный. А тут мы, кажись, уже под людей копаем. А человек существо злобное, умное и хитрое, с ним уже техника безопасности не работает, так?

— Не работает, — признал я.

— Вот! — выразительно воздел он к потолку указательный палец. — То есть мы сознательно лезем под раздачу, так?

— Так, — кивнул я.

— Но тут твоя позиция понятна, ты с девушкой выход ищешь, то есть для тебя мотивация железная. А вот я… я ведь никуда отсюда не собираюсь, мне и здесь хорошо. Хочу только больше денег, домик здесь, в Сальцеве, ну и бизнес начать какой-то уважаемый. Я-то куда лезу?

— Как куда? Ты за деньгами лезешь.

— За деньгами? — не понял он. — Нам чо, кто-то за это заплатит?

— Ну ты конь, — заржал я. — Блин, я думал ты до этого давно дошел, а нет, тямы не хватило.

— Ладно, не дразнись, говори давай! — запротестовал Федька.

— За дураков! — быстро наполнил я две рюмки, сунул одну Федьке и быстро с ним чокнулся. Тот машинально выпил, даже забыв оскорбиться. — Федь, вот ты как думаешь, если я выход найду, я отсюда все эти свои фантики с собой потащу, а? Мы с тобой по сколько заработали? Ну вот и считай, что если ты мне сбежать поможешь, твое… гм… личное состояние практически удвоится. Не считая всякого имущества вроде машин и стволов. И что, будешь утверждать, что ты все на халяву делаешь?

— Хм… ну ты скажи, — сказал Федька, покачав головой. — А я вроде на халяву делал и этим почти гордился. А заглянул внутрь добрый человек — и опа, вот оно, мое черное корыстное нутро.

— Не-э, — заржал я, — нутро у тебя само полезло, когда ты философствованиями занялся. А это я тебе так, просто про бонус рассказал.

— Ну ты скажи… Ладно, давай тогда за бонусы.

Опять выпили. «Клюковка» шла легко, даже привкус алкоголя слабо ощущался, но забирала она неслабо.

— Вот так разбогатею с тобой, — вновь вернулся к актуальной на сегодня теме Федька, — а потом вместо шикарной жизни здесь буду прятаться. И бонусы не в радость.

— А ты не в Сальцево, ты ниже по реке езжай, — предложил я. — В этот, как его, Пореченск.

На Сальцеве мир не заканчивался, естественно, но мало кто из Углегорска бывал ниже по течению реки. Торговля туда шла больше через сальцевских посредников, а так кататься и причины не было. При этом все знали, что города дальше есть, и люди там тоже живут. И торговцев пореченских в Сальцеве хватало — вон даже за соседним столиком компашка сидит, по разговору судя.

— Там скучнее, говорят, вроде Углегорска что-то. Оттуда все сюда оттянуться едут. Правда, там, как и здесь, дикий капитализм, никаких фокусов в стиле развитого социализма, как у нас.

— Ну все же…

— Все же, все же, — передразнил я его. — И насчет «и здесь хорошо» — это ведь только пока. Сколько здесь люди вообще живут? Считаные годы. А сколько еще жить предстоит? Вот лично тебе, Федь, если нигде не нарвешься, несколько веков, прикинь?

— И чего, плохо, что ли? Одной половой зрелости века три — поди, хреново?

— Это если очень просто на вещи смотреть, — возразил я. — А вот прикинь сам, что здесь даже детей ни у кого не ожидается. В чем смысл существования? В сохранении половой зрелости? Не расстаться с комсомолом и быть вечно молодым? Федь, от длительного бессмысленного существования вы просто свихнетесь, деградируете, извращенцами какими-нибудь станете. Как можно столько жить без какой-то настоящей, достойной человека цели?

— Светлое будущее построить, что ли? — засмеялся Федька.

— Да пошло оно, это светлое будущее, — отмахнулся я. — Я об основе существования, продолжении рода: без него ты обречен видеть то, что ты вымираешь, понял? Здесь, в этом мире, ни хрена нам не светит сделать полезного.

— Да ладно… вон Тьма половину мира закрыла, найди способ ее победить — и ты оправдался перед… кем там? Богом? Да хрен с ним, пусть хоть перед богом.

— Бог сюда не смотрит, этот мир — вне выстроенной им системы. Это чистилище какое-то, а те, кто здесь, — они просто потерялись. Для всех.