Михаил Михеев - Путь домой

Рука Петра рефлекторно легла на кобуру, и вовремя, потому что выскочивший из другой дверцы кареты пожилой, но шустрый, как капля ртути, толстяк тоже проорал какой-то (Петр не прислушивался, но догадаться было несложно) приказ, и воины начали разворачивать коней в сторону курсанта. Ну что же, они сами выбрали свою судьбу…

Петр отпустил спусковой крючок только после того, как бластер глухо щелкнул, сигнализируя о полной разрядке батареи. Чисто механически выщелкнул ее, благо она извлекалась так же, как и обоймы старинных пистолетов, заученным движением поймал выпавшую батарею в воздухе и не глядя сунул в гнездо на кобуре. Загнал на ее место новую… в которой уже не было нужды. На дороге догорали обломки пораженной прямым попаданием кареты, вокруг в художественном беспорядке громоздились обожженные, разорванные в клочья тела людей и лошадей. Крови почти не было – все-таки бластер оружие энергетическое и результаты его выстрелов специфичны, зато сильно пахло паленым мясом. Кто-то еще дергался, шевелился, не понимая, что уже мертв, обрубок тела без ног и одной руки пытался ползти, бессильно цепляясь уцелевшей рукой за глубокую липкую грязь. Жуткая картина.

Ствол бластера курился легким парком – теплоотведение при выстрелах было достаточно эффективным, но при такой интенсивности стрельбы оружие все равно раскалялось, и сейчас мельчайшие капельки воды, которыми воздух был буквально насыщен, мгновенно испарялись. Пришлось несколько секунд подождать, прежде чем оружие остыло настолько, что его можно было безбоязненно вернуть в кобуру. Однако это беспокоило сейчас курсанта меньше всего.

Он медленно опустился на колени, осторожно положил руку на голову лежащего тут же, посреди дороги, Вулкана. Некоторые из атаковавших успели схватиться за свои громоздкие и неудобные, но такие мощные ружья, и одна из пуль нашла-таки свою цель.

Петр всегда считал себя равнодушным человеком, и был к себе объективен, – если за свою жизнь не обзавелся даже особыми привязанностями, это о чем-то говорит. Поэтому для него было совершеннейшей неожиданностью, что его так заденет лежащий с раздробленной головой конь. Однако вот так и получилось, за время путешествия Петр настолько свыкся с ним, что и не представлял теперь, как без него обходиться. Привычка – вторая натура, а психика человека способна на такие выкрутасы, что даже считающие себя великими знатоками мозговеды частенько могут лишь руками развести. Сейчас, впервые, пожалуй, с начала своего путешествия по этой планете, курсант почувствовал, что остался совсем один…

С трудом заставив себя подняться, Петр вновь достал бластер, автоматически, без участия разума, проверил заряд и направился к месту побоища. Кто-то еще был жив, но это ненадолго – больше Петр не собирался повторять ошибок прошлого. Хороший враг – мертвый враг, а раз так – незачем жалеть заряды. Из полусотни воинов шансы выжить теоретически имели трое. Петр спокойно, с некоторой даже холодной отстраненностью, сделал контрольные выстрелы. Нашел он и княгиню. Женщина лежала рядом со своим мужем около тлеющих обломков кареты, в грязи, и волосы, еще недавно уложенные в замысловатую прическу, теперь грязными, спутанными прядями обрамляли ее голову, как нимб ангела. Довольно неприятный нимб, надо сказать. Глаза ее были открыты, и в них отражалось небо, огромное, полупрозрачное и равнодушное к человеческим проблемам.

Погребения убитые не удостоились – разве что кремации, чтобы замести следы. Мало ли какой резонанс вызовет убийство князя. Все эти слова о великодушии и уважении к павшим врагам, может, и хороши, но как-то не в тему они сейчас были. Курсант несколькими выстрелами свалил на дорогу десяток деревьев, а потом, переведя бластер в режим огнемета, поджег их. Полыхнуло знатно – смолистая древесина горела хорошо, бодро, и даже общая влажность ей помехой, похоже, не была. С опозданием Петр подумал, что огонь может перекинуться и на лес, но тушить было поздно, да и бесполезно. Оставалось только обрубить лазером комли, выступающие с дороги за водоотводные канавы, сейчас практически заполненные водой и способные сыграть роль преграды для огня. Судя по тому, что лесного пожара Петр впоследствии не наблюдал, задумка вполне удалась.

Следующие три дня курсант пребывал в отвратительнейшем расположении духа, еще более усугубляемом тем, что по лесу, даже с учетом уже известной дороги, ехать быстро ну никак не получалось. В результате к горам он выехал к концу недели, аккурат к моменту, когда арадиатин подошел к концу. Вдобавок мерин оказался на редкость тупой скотиной, хотя, возможно, Петр подсознательно сравнивал его со своим погибшим конем… Трудно сказать – психолог из курсанта был никудышный, и шанса исправить ситуацию уже не предвиделось. Впрочем, все это уже были недостойные внимания мелочи, – главное, он все же увидел горы, и теперь оставался последний рывок, возможно – к жизни, а возможно – и в никуда.

В прошлый раз дорога заняла неделю, но он тогда не торопился. Правда, тогда он шел одвуконь, зато сейчас было куда меньше груза – поиздержался он в дороге, израсходовал часть запасов. Словом, Петр надеялся добраться до погибшего города и соответственно имперского линкора дней за пять.

Увы, человек предполагает, а Бог – располагает. Актуальность древней мудрости Петр почувствовал на второй день, когда этот хренов мерин улетел со скалы. Причем, зараза, сделал это тогда, когда от него меньше всего ожидалась хоть какая-то подлянка. Петр остановился на ночлег на небольшом плато, а его транспортное средство ухитрилось ночью подойти слишком близко к обрыву. Край обрушился и лихо заскользил вниз, увлекая за собой незадачливую конягу. «Идиот!» Вот и вся эпитафия, которой удостоилось от курсанта неудачливое животное.

Дальше пришлось тащить груз на себе. Петр, признаться, успел уже и подзабыть, каково это – к хорошему, сиречь к лошадям, привыкаешь быстро. Однако сил пока хватало, хотя продвижение заметно замедлилось. Вдобавок еще через два дня стала накатываться предательская слабость, Петр стал очень быстро уставать, нарушалась координация движений. Порции допинга, которые курсант колол себе теперь с завидной регулярностью, не слишком помогали, да и сам допинг поразительно быстро подошел к концу. Пропал аппетит, зато постоянно тошнило, а еще через сутки курсант обнаружил на расческе клочья волос. Очень похоже было, что до цели он доберется лысым. Если вообще доберется, что в свете складывающихся обстоятельств выглядело уже не слишком вероятным.

Не зря говорили ему наставники, что не может везти бесконечно, и чем больше везет вначале – тем коварнее будет подлянка, которую судьба подбросит под конец. Он легко, даже слишком легко прошел первую часть пути, а сейчас, похоже, начал собирать все те неприятности, которые его тогда миновали. Во всяком случае, ни потеря лошадей, ни стремительно прогрессирующая болезнь финалом явно не были.