Олег Никитин - Черный Шаман

Сейчас великий командарм метался как раненый леопард перед горсткой людей, что остался от войска. Помимо него самого да полудюжины тяжело раненых, не сумевших смыться вместе с остальными, в армии было ровным счетом двенадцать бойцов. Полковник Забзугу, капрал Зейла, двое диверсантов, двое маршальских телохранителей, Квакваса да пятеро солдат с физиономиями восторженных идиотов. Видимо, абсолютное отсутствие мозгов помешало им догадаться, что песенка ОАТ спета и пора драпать.

Наконец Мвимба-Хонго остановился. Однако лицо его продолжало яростно кривиться – один глаз дергало тиком, челюсти двигались, нос морщился. От этого зверские узоры на его щеках и на лбу казались ожившими, а кость в носовой перегородке раскачивалась вверх-вниз будто шест канатоходца.

– Никто!.. – прохрипел наконец Черный Шаман. – Никто и ничто меня не остановит! Ни трусость жалких предателей, ни древние чудовища! Ни демоны подземелий, ни войска Волосебугу! Мы выступаем на штурм дворца немедленно. Кто струсит и откажется последовать за мной, того постигнет мгновенная кара. Лично прикончу мерзавца!

– А как же мы? – донесся испуганный вопрос со стороны, где страдали покалеченные таха. – У меня сломана нога, я не могу идти с тобой, мой маршал!

– И у меня нога!

– Я мозоли натер, и зуб болит!

– А у меня геморрой!

– Вы? – Командарм повел автоматом. Раненые и больные, решив, что сейчас их расстреляют как обузу, в ужасе завыли.

– Вы останетесь здесь, – молвил Мвимба-Хонго. – Не пройдет и нескольких часов, как я стану президентом и пришлю за вами врачей. Они понесут героев, пострадавших за свободу Дагона, на руках – и доставят в лучшую ООНовскую клинику. А сейчас мужайтесь!

– Да, да, мы будем мужественными! – наперебой закричали герои, пострадавшие за свободу Дагона. – Мы будем молиться за твою победу! Если хочешь, мы даже принесем кровавую жертву! Только выберем, кого зарезать...

Среди раненых возникло копошение. С руганью и оплеухами. Видимо, желающих послужить жертвенным агнцем катастрофически не хватало.

– Отставить! Никого резать не нужно, – прикрикнул на инициаторов кровавой бойни командарм. – Довольно жертв в рядах таха. Отныне гибнуть будут только киафу. Вадим! Ирвин! – Черный Шаман навел на диверсантов указательный палец. – Вперед, мои верные воины! Ведите нас в разведанные катакомбы!

– Неплохо бы сперва получить какое-нибудь оружие, – решился подать голос Косинцев.

– У тебя есть отличная винтовка! Вон какая длинная.

Откровенно говоря, командарм был прав. На ржавую фузею покойничка Джадо никто из мародеров не позарился. Да разве ж это оружие?

– Она не стреляет, мой маршал. Сгнила вся от старости.

– Действуй штыком и прикладом, солдат! Ведь как сказал великий русский полководец, царь Иван Свирепый: «Пуля слепа, а штык зряч!»

– Но тут и штыка нету! – огорченно воскликнул Вадим.

– Потерял важную деталь табельного оружия? – злорадно встрял полковник Забзугу. – Разгильдяй и вредитель! Под трибунал тебя!

– На себя посмотри, чудило! – огрызнулся Вадим. – Такую винтовку угробил, кабан сухоногий!

– Ты как разговариваешь со старшим по званию, солдат?! – вскипел полковник. Упоминание раздавленной АР-48 заставило его психануть не на шутку.

Однако на сторону Вадима вдруг встал сам Мвимба-Хонго:

– Заткнись, Забзугу. Во-первых, Вадим прав – ты просрал самое мощное оружие нашей армии, за что в другое время поплатился бы погонами. А во-вторых, сейчас в моем войске нет старших и младших, нет офицеров и рядовых. Есть только я и мои бесстрашные воины. И скоро мы все либо сдохнем как один, либо достигнем небывалого триумфа. А сейчас отставить разговоры. Слушай мою команду! В колонну по два, Вадим и Ирвин направляющие – бего-ом марш!

– Возвращайтесь с победой, друзья! – нестройно закричали в спину удаляющейся колонне раненые и больные негры.

Кто-то даже помахал сопливым платочком. Или, может, окровавленным бинтом.

Небо уже слабо серело – через каких-нибудь полчаса грозил начаться рассвет. В близкой Касуку шумно плескались то ли гиппопотамы-людоеды, то ли крокодилы. Подобно сухому дереву скрипел коростель, пугающе рявкала жаба-бык. Черный зев тоннеля, почти до невидимости заросший кустами и лианами, обрамленный фестонами мха, напоминал беззубую пасть бородатого доисторического чудовища. А вернее, мохнатый задний проход. Во всяком случае, разило из него совсем как из клоаки. В помойном ручейке резвились обнаглевшие до последней степени хухум. Алчные взгляды негров съедобные змеи игнорировали напрочь. Лишайник зловеще фосфоресцировал. Из глубины катакомб доносился ожесточенный писк крыс. Можно было вообразить, что у них тоже идет смертельная грызня за верховную власть.

Запыхавшиеся после долгого бега солдаты тяжело дышали, вывалив по-собачьи языки. Утирали рукавами вспотевшие морды, жадно глотали воду из фляг и калебас. Один Черный Шаман был свеж точно молодой побег бамбука. Переполняющий его адреналин сгорал без остатка в пламени бешеной ненависти к Волосебугу.

Маршал раздвинул стволом автомата длинные космы растительности и заглянул в тоннель. Несколько минут всматривался и вслушивался, потом повернулся к ожидающим командирского решения воинам.

– Движемся прежним порядком, – приказал он звонким от волнения голосом. – В колонну по двое. Один слева от ручья, другой справа. Сначала идут лазутчики, Вадим и Ирвин. Следом Квакваса с фонарем и ты, – он кивнул худощавому солдату в рваной соломенной панаме. – Как тебя зовут, храбрец?

– П-пу... П-пу... П-п-п... – заикаясь и вращая в восторге бельмастым глазом, забормотал тот. Во все стороны полетели брызги слюны.

– Ладно, неважно, – отмахнулся Мвимба-Хонго. – Скажешь как-нибудь после, когда будешь готов. Затем я и Забзугу, за нами мои телохранители, а в конце все остальные. Зейла – замыкающая.

– Разрешите обратиться, мой маршал! – выступил Вадим. – Крайне необходимо расставить людей иначе! Абсолютно иначе!

Эту тираду он произнес с редкостной горячностью. А все потому, что идти первым ему не хотелось до икоты и рези в мочевом пузыре. Он ясно понимал, что в катакомбах армию таха может поджидать засада. Да и подземных демонов со счета сбрасывать не стоило. После того, как неведомая речная тварь проглотила Онибабо и каптерщика, Косинцев был готов к любым страшным неожиданностям.

– Что, возражать?! – как будто даже обрадовался Черный Шаман. – Бунтовать?! Сдается мне, Забзугу прав. Твое нахальство переходит все границы, белый! Пристрелить тебя, что ли?

Последние слова заставили начальника штаба удовлетворенно запыхтеть. Наверное, тот вообразил, что расстрел доверят ему. Жаль только, АР-48 погибла, не будет такой эффектной казни.