Оксана Велит - Спускаясь к звездам

В этом кабинете начинались рейды и военные походы, тут решались судьбы пленников и составлялись расстрельные списки. Редко кто осмеливался спорить с Келгани, поскольку тот легко, не повышая голоса, разбивал в пух и прах любую аргументацию несогласных. Единственным, кто постоянно вступал с ним в споры, был Кинбатаб. Хотя сферы деятельности и области ответственности аж-сулов и было максимально разделены, все время находились моменты в которых пересекались их интересы, а мнения оказывались противоположными. Из-за двери нередко можно было услышать жаркие дискуссии, которые нередко заканчивались тем, что Кинбатаб вылетал из кабинета будто вышвырнутый взрывной волной собственных криков.

Сейчас внутри было тихо, и Зали надеялась, что Келгани один. Она в очередной раз нащупала в кармане портативный носитель, на котором были записаны материалы допроса, и подняла руку, чтобы нажать на кнопку открытия двери. Но в последний момент палец её замер над кнопкой, и Зали решительно зашагала обратно – к кабинету Тейта, который находился в другом конце коридора.

За эти годы Тейт стал ей почти отцом, именно к нему Зали обращалась, когда чувствовала, что силы оставляют её, и волна отчаянья вот-вот захлестнет с головой. Если ей нужен был друг – он был другом, если требовался учитель – он наставлял её, если нужно было выговориться – он всегда готов был выслушать и дать совет. Вот и сейчас она решила обратиться к дядюшке Тейту, прежде чем сообщать важную информацию аж-сулам.

Дверь створки двери его кабинета с шипением отворились, как только Зали приблизилась к кабинету – Тейт всегда чувствовал, если она была рядом и нуждалась в помощи.

– Здравствуй, крошка Зали, – сказал он с мягкой улыбкой. – Что привело тебя сюда в этот поздний час?

– Я хочу посоветоваться с тобой. Если, конечно, у тебя найдется для меня минутка.

– У меня всегда есть время для тебя. Правда, я уже собирался домой. Если ты не против, мы могли бы прогуляться вместе и потом поговорить в более комфортной обстановке.

По улице они шли молча, стараясь раствориться в окружающей суете и шелесте ветра. Зали вдыхала ароматы вечернего города и представляла себя зеркалом, последовательно отражая все, что попадалось ей на пути и ни на чем не концентрируясь дольше необходимого. Такая техника безопасности была необходима, поскольку путь их лежал через квартал киничей, располагавшийся недалеко от административного центра. На этих улицах любая неосторожная мысль могла стать достоянием общественности еще до того, как ты её успеешь сформулировать.

В особенности это касалось Тейта и его сопровождения – занимая высокий пост в городе странников, он не мог не вызывать любопытства других киничей. И хотя Тейт легко выстраивал энергетическую защиту против чужого проникновения, он все же предпочел поселиться подальше от представителей своей касты. Его дом стоял особняком на краю города, и каждый, кто приближался к нему, еще издали чувствовал, что его сканируют как на рентгене, выволакивая на свет все потаенное.

Зали сняла обувь и вошла в дом. Несмотря на то, что Тейт жил один, всё здесь сверкало зеркальной чистотой. Отполированные до блеска поверхности, прозрачные окна, кухонный стол без единой крошки и нигде ни грамма пыли. Эта чистота полностью компенсировала некоторую дисгармоничность интерьера – созданные странниками вещи тут соседствовали с добытыми в рейдах предметами мебели Землян, голографические сенсорные панели подсвечивались зеленым на фоне потертых ковров, компьютер стоял на массивном столе с резными ножками, на кровати, застланной легким термооделялом, громоздились подушки в пожелтевших кружевных наволочках.

Тейт окинул взглядом помещение, привычно проверяя наличие жучков, которые могли установить в его отсутствие, и сказал Зали:

– Проходи на кухню, располагайся. Угостить тебя маленгой?

– Да, это было бы здорово, – сказала Зали.

Она любила этот напиток из лимона, морковного сока и охлажденного зеленого чая, придуманный неизвестно кем и неизвестно при каких обстоятельствах, но быстро ставший популярным среди странников, поскольку отлично утолял жажду и на время примирял с невыносимой летней жарой.

– Как твои дела, дядюшка Тейт? – спросила Зали, отхлебнув прохладного оранжевого напитка. – Ты прости, я долго не появлялась – навалилось много работы. Хотя это, конечно, не оправдание…

– Да уж, общение с дикарями идет тебе не на пользу. Где ты набралась этих идиотских манер? Извинения, оправдания… Разве ты об этом собиралась со мной поговорить?

– Вообще-то нет. Я тут получила кое-какую информацию…

И Зали рассказала обо всем, что узнала от дикаря, стараясь не упускать никаких подробностей. Когда она закончила свой рассказ, солнце уже опустилось за горизонт, а стаканы из-под маленги успели высохнуть и покрыться изнутри полупрозрачной оранжевой корочкой налипшей мякоти.

Тейт пристально посмотрел ей в глаза и сказал:

– Даже думать не смей о том, чтобы делиться подобным с Келгани. Или, тем более, с Кинбатабом.

– Это еще почему?

– Сама подумай – подобие демократии в Кинчене и так уже трещит по швам – каждый тянет одеяло на себя. Если кто-то из них завладеет технологией, это может стать первым шагом не только к полной победе над землянами, но и к гражданской войне.

– Что же ты предлагаешь?

– Думаю, будет наиболее правильно, если ты оставишь данную информацию при себе и попытаешься извлечь из нее максимум выгоды.

– Но ведь это предательство! – воскликнула Зали, и Тейт приложил палец к её губам.

– Прежде чем так говорить, подумай, кого ты предаешь. Келгани, который держит весь город в ежовых рукавицах благодаря своей армии? Или Кинатаба, который сосредоточил под своим влиянием все пищевые ресурсы и только ждет удобного момента, чтобы пустить этот козырь в ход? Стоит балансу немного нарушиться, и еду будут выдавать под роспись только тем, кто принесет Кинбатабу присягу на верность. Ты ведь помнишь, что случилось с Уочитом?

Зали помнила. Уочит хоть и не интересовался делами города, предпочитая посвящать свое время отдыху и чувственным удовольствиям, но все же он был аж-сулом. А значит, имел право голоса на собраниях. Однажды он имел неосторожность высказать свое несогласие Кинбатабу и поддержать этим решение Келгани. Через несколько дней Уочит был найден мертвым у себя дома. Он сидел за столом, уронив лицо в тарелку с недоеденным супом, и вокруг него кружились мухи.

Врачи подтвердили, что смерть наступила в результате отравления. Формально отравителя не нашли, но жителям Кинчена было прекрасно известно, что всю еду, которая поступала на кухни странников, тщательно проверяли люди Кинбатаба. При жизни Уочит не снискал особого уважения сограждан, поэтому никто не стал поднимать шум из-за его смерти, но все усвоили один простой урок – лучше не стоит стоять на пути у Кинбатаба.