Александр Авраменко - Тевтон

На мгновение сердце парня сжалось – он хотел остаться в столице и достойно встретить врага. Но – нельзя. Он теперь Брат. Тем более что решения Капитула – закон. Если особым приказом велели организовать новую ягд-команду, значит, это более важно, чем если бы он, как обычный воин, мог совершить здесь.

Курт откинулся на спинку дивана, прикрыл глаза. На несколько мгновений до того, как ему принесут травяной настой. Три года с момента завершения обучения в Академии, а какой путь пройден! От простого фрайхера, фанен-юнкера, даже не офицера, а только лишь кандидата, до генерал-фельдмаршала, командира специального подразделения Ордена, в непосредственном подчинении самого Гроссмейстера, и полноправного Брата.

Конечно, не будь войны – такой быстрой и, главное, успешной карьеры ему бы ни за что не сделать. В этом нет сомнения. Но ведь и война… Он готов начать все сначала, вновь стать обычным юнкером, канониром простого люгера, лишь бы не случилось этого вторжения. Впрочем, это было бы просто чудом. А чудес, как хорошо известно, не бывает…

Размышления Курта прервал стук в дверь.

– Господин, ваш настой.

Юсави поклонилась и поставила на столик поднос с дымящимся термосом с напитком.

– Хорошо. Поставь и уходи.

– Да, господин. Если вам что-то понадобится, вызовите меня звонком.

– Иди.

– Да, господин. И еще, господин…

– Чего?

– К вам посетители.

– Ко мне?

– Да, господин. Командир конвоя, начальник сопровождающей команды, а также одна госпожа.

Парень пожал плечами.

– Ладно. Пусть войдут. Только по очереди…

Первым явился седовласый кнехт, годящийся по возрасту Курту в отцы. Он представился как Вилли Шнитке, оберкнехт, командир роты сопровождения. Поинтересовался, не будет ли каких-нибудь особых указаний, поскольку поступал непосредственно в личное распоряжение молодого Брата в качестве начальника охраны будущего центра по созданию ягд-команды.

Затем был юнкер, также из фрайхеров. Этот тоже оказался будущим подчиненным как начальник снабжения.

А после беседы с ним вошла… Бригитта! Она пребывала здесь как начальник конвоя, сопровождающего особо важную пленницу. Как Курт и догадался, ею была пленная фэлла – Маэй Юури. Впрочем, имя остроухой волновало Вальдхайма меньше всего. Поскольку он был занят гораздо более приятными вещами, чем выслушивание доклада и официального представления. Жена ехала с ним в качестве начальника контрразведки будущей ягд-команды…

Они лежали на широком диване купе. Молодая женщина прильнула к мужу, положив голову ему на плечо, а он ласково гладил ее белокурые волосы, рассыпавшиеся по его груди, когда вдруг взвыла сирена. Через миг в динамике раздалось:

– Воздушная тревога!.. Воздушная тревога!..

Локомотив заревел, подавая короткие частые гудки. Муж и жена отпрянули друг от друга, торопливо облачаясь в доспехи. Бригитта мазнула его в щеку губами и, исчезая за дверями, произнесла:

– Я вернусь, когда все закончится…

Курт едва успел влезть в бронекостюм, когда началось. Вдоль состава с визгом форсируемых двигателей прошли три чужих летательных аппарата. Почти мгновенно обогнав эшелон, они набрали высоту, затем развернулись и спикировали на поезд. Снаряды их пушек легко пробили тонкую броню, способную противостоять лишь обычному стрелковому оружию, и взорвались внутри вагонов, сея смерть и разрушение.

В крышах подвижного состава в ответ откинулись люки, из которых выдвинулись стволы скорострельных зенитных установок, и через мгновение один из вражеских штурмовиков взорвался, нарвавшись на длинную очередь счетверенной установки. Два других успели отвернуть, круто разойдясь в стороны. Похоже, во время маневра остроухие успели провести короткое совещание, потому что один из самолетов набрал высоту и начал оттуда вести обстрел локомотива, пытаясь заставить состав остановиться. Второй же ушел вперед, следуя в направлении пути.

С грохотом взорвался вагон, в котором везли снаряжение для будущей спецгруппы. Загорелся и последний, в котором ехали кнехты охраны. Первый и третий вагоны пока успешно огрызались огнем, но локомотив, получив множество попаданий, начал замедлять ход, облегчая задачу противнику.

Курт ввалился в кабину машиниста и закусил губу – оба члена поездной бригады застыли на ребристом полу в лужах крови. Контрольное табло локомотива горело тревожными алыми сигналами, докладывая о многочисленных повреждениях. Впрочем, в Ордене делали надежную и долговечную технику. Не раздумывая, Курт подал рычаг регулятора скорости до упора вперед. Состав рванулся, резко добавив ходу. Алых огней сразу прибавилось, но тевтону было плевать на это. Дотянуть до ближайшей станции, а там зенитки непосредственной обороны отгонят врага. А локомотив заменят. Как и поездную бригаду. Если бы он только знал, как ошибается!..

Состав окончательно остановился за сто миль до ближайшей станции. Тепловоз вышел из строя после того, как литиевый бункер разворотила ракета. Сам Курт в это время успел перебраться в более-менее целый вагон и остался в живых только потому, что выскочивший позади него из опустевшей боевой колбы зенитки кнехт принял на себя всю волну осколков и обломков. Изуродованное тело солдата, отброшенное взрывной волной, сбило Курта с ног, чем спасло от массивной хребтовой балки вагона, вырванной разрывом из креплений. Прямое попадание…

Пилот штурмовика, видимо, удовлетворенный результатом своей работы, убрался восвояси, а Вальдхайм принялся за осмотр состава и поиски уцелевших. Особенно – своей жены. Бригитту он нашел быстро. Но… Девушка была мертва! Снаряд проломил ее броню.

Курт вытащил изломанное тело из-под обломков, аккуратно пристроил голову жены на своих коленях. Недолго она побыла его второй половиной! Нетронутое лицо застыло, словно у мраморной статуи.

Покой! Вот что поразило Курта больше всего. При первой их встрече – холод и лед. При второй – едва сдерживаемые гнев и досада. Потом – смущение и радость. Радость от того, что ее избранник жив… Сейчас Курт готов был отдать весь мир за то, чтобы супруга оказалась жива.

Сколько он просидел так, парень не помнил, потеряв счет времени. Очнулся только тогда, когда его тронули за плечо. Мгновенно оказался на ногах, развернувшись к противнику, и едва успел остановить руку, занесенную для смертельного удара – на него смотрело совсем юное лицо курсанта его бывшей Академии, мальчишки лет четырнадцати.

– Кто такой?

– Вилли Шнацер, второй курс, господин офицер.

– Курт фон Вальдхайм. Брат.

– Простите, Брат. Не хотелось вас беспокоить в такую минуту, но…

Курт выпрямился, опустив голову погибшей жены на землю, взглянул с высоты своего роста на юношу.