Виктор Глумов - Нашествие. Мститель

Ничего похожего на обычные технологии Предтеч: ни на энергетический цветок Сиба, ни на разрядники, ни на фотонные компьютеры варханов. Оно не напоминало пушку и не выглядело опасным. На вид — шар для боулинга, только метра полтора в диаметре. Шар этот отливал тусклым золотом. Ксандр шагнул вперед и прикоснулся к поверхности: теплая, чуть упругая. Казалось, Забвение ожило под его рукой.

Непонятно, как оно работает, и непонятно, как его включить, никаких намеков, что перед Ксандром — грозное оружие. И, тем не менее, сомнений не осталось. Чудилось, будто Забвение тихо шепчет в его мозгу, зовет погладить, пробудить…

— Забвение… — прохрипел Галебус. — Мы нашли. Мы смогли.

Ксандр примерился: надо как-то забрать отсюда шар, перенести в кабину. Не катить же!

— Давай в мой плащ, — предложил Галебус, поняв, о чем думает Ксандр. — Ухватим и перенесем.

Пока возились, вытаскивая шар (на солнце он поблек, будто впитывая свет), вспотели и умаялись. Ксандр все размышлял: а как включать-то? Что с ним делать? Режимы же должны быть разные: вот этот — разрушает миры, а этот — память включает. Не сбрасывать же шар на Наргелис!

Галебус, видно, думал о том же. Пока взлетали (при двух работающих двигателях!), пока разворачивались к городу, тёмник сидел на полу, сжимая шар в объятиях. Потом начал его деловито ощупывать и осматривать.

Ксандр мог только коситься на него: не бросать же управление. Галебуса, похоже, извел страх перед высотой: тёмник болтал, не затыкаясь, приговаривал:

— А как же ты работаешь, как же тебя включить?

Ксандр терпел, стиснув зубы. От слабости не осталось и следа. Только мерз он сильно, да еще тело сводило судорогами. И до одури хотелось, чтобы всё это уже кончилось. И он увидит Юльку.

Галебус впервые в жизни боялся по-настоящему: не противника, не поражения, а высоты. Да, он расстреливал вражеские гранчи из пулемета, но сейчас, в относительной безопасности холодной кабины, его одолевал ужас. Лишь Забвение — такое живое, теплое, настоящее, обретенная мечта! — грело Галебуса.

Он гладил и гладил шар, обнимал его, не в силах остановиться. Как же ты работаешь, как ты включаешься? Казалось, еще чуть-чуть — и Забвение ответит. И тогда Ксандр больше не нужен… ну ладно, только чтобы посадить гранч. И всё, Галебус обретет власть над мирами.

Ишь, косится мальчишка. Работай, работай, веди гранч.

Мы приземлимся на главной площади. Мы сядем прямо перед Центавросом. И ты умрешь, Ксандр.

Сам не замечая, Галебус начал посмеиваться.

До города оставалось всего ничего лету. Хихиканье тёмника раздражало. Надо, однако, отдать Галебусу должное: он здорово помог. Без него гранч подбили бы.

— Знаешь, что? — вдруг затараторил Галебус. — Это — власть! Дружок, ты не понимаешь! Это — власть! Ты все о своей бабе мечтаешь, а вот, вот оно — настоящее! Вот ради чего жить стоит!..

— Заткнись! — оборвал его Ксандр.

Впереди обозначились квадратики черепичных крыш Наргелиса. Вон — проплешина на месте Дикого города. Сереют лоскуты полей, блестит река, показалась башня Центавроса. Пусть Галебус болтает что угодно.

— Не командуй, дружок, не командуй! Хватит, накомандовался! Послушай умного человека: вот смысл жизни. Вот, шарик этот, Забвение! Тебе варханы не нравятся? Ладно, ну их в Бездну, всех Гронов, мы их уничтожим! И бабу твою спасем! Но мелко, мелко мыслишь! Демоны ярости… — Галебус расхохотался. — Ерунда! Я буду править миром, я, понимаешь? Хочешь быть моим помощником?

— Заткнись! — Ксандр уже кричал.

Ненависть? Месть? Власть?

Они хороши в игре или книге, когда — не по-настоящему. Убивая игрока другой расы, ты не уничтожаешь человека. Ты просто отдаешь команду. И даже если школьник заплачет от обиды перед своим монитором, ты ему не навредишь. Ничего не случилось. Ты можешь выключить компьютер, выпить чаю и обнять жену.

Жизнь как противовес мести.

Но сейчас Ксандр — война. Ты по-настоящему убивал и убьешь еще. Ты уничтожишь врагов, сотрешь их, словно неугодных персонажей. Ты будешь админом.

А последствия? Что потом? Зло или добро? Что, что именно ты привнесешь в мир? Никто же не приходит сюда просто так, никто ни на Земле, ни на Териане, ни на Сайдоне, ни на Ангулеме не рождается без цели. И то, о чем кричит обезумевший Галебус, — не смысл жизни.

Ты должен что-то изменить. Ты изменил себя, ты изменил даже покойного Дамира. Ты ломал судьбы.

Пришло время всё исправить.

— Вот дурак! — надрывался Галебус, его бас наполнял кабину и вырывался прочь, в небесную синь. — Наивный глупец! Ты пешка! Тобой играли все: Нектор, Фрол, я. Я! Понимаешь? Все, что ты делал, ты делал по моей воле!

Наргелис был уже под ними. Некогда — мирный город, разрушенный чужой войной. Кем были Предтечи? Почему они не удержали равновесие, выпустили из Мертвого мира варханов? И что там, в Мертвом мире?

Ксандр не хотел слушать Галебуса, но попутчик кричал:

— Вот ты мчишься к своей женщине, а она тебя ни в грош не ставила! Ты за неё жизнь готов отдать, а она мне и так все про тебя выложила. Надо было её отпустить, ты сам бы убедился. Варханы, пеоны, сайдонцы — дерьмо. Никому нельзя верить.

Ксандр похолодел. Вот оно что! Случайно или специально, но беснующийся Галебус проговорился. Вот кто повинен в Юлиной беде! Стиснув зубы, Ксандр вцепился в штурвал.

Да есть хоть в одном из этих миров человек, достойный жизни?! Есть ли счастье, или только боль, только смерть — в одиночестве. Предательство и интриги, злоба, расчетливая, как любовь продажной девки?

Есть ли хоть что-то, достойное вечности?

Вот он, Ксандр, достоин ли жить? После всего, что сделал, окруженный призраками тех, кого не уберег? Достоин ли?

Забвение шло к Центавросу. Ксандр заблокировал рычаг, закладывая траекторию полета: полукругом, по широкой дуге. И перелез через свое кресло к Галебусу.

Тот ухмыльнулся ему. И ухмылка эта была отвратительна. Тёмник оглаживал Забвение.

Ксандр, покачиваясь, навис над безумцем.

Нужна ли этому миру жизнь? Нужен ли этот мир? Кришна, Будда, Христос, Аллах, Зевс, Молох, Бурзбарос, да есть ли вы на свете?

Юлька. Вацлав. Ягуп… Ряды лиц пролетали перед его глазами. Последним, улыбаясь, появился незнакомый вархан, с чертами лица, жесткими даже для бер᾿Грона. Дамир улыбался. Дамир точно знал, что делать.

Ксандр положил руку на «макушку» Забвения и надавил. Рука провалилась — словно погруженная в инертный полимер. Вроде жидкость, а вроде сухо. Галебус затаил дыхание.

Забвение завибрировало и налилось сочным светом, активизируясь. Не было у него режимов, лишь одна программа. Оставалось ждать и молиться.

Разрушать миры и создавать миры. Дарить разум и забирать его. Стереть всё и начать заново, очистить миры от скверны. И, может, кому-то повезет, кому-то улыбнется счастье.