Наталья Бульба - Воплощенные

Он был непрост, князь огненных, я об этом не забывал никогда. И лишь наше прошлое заставляло меня игнорировать этот факт. До этого мгновения мне удавалось это делать. Но теперь…

Не желая того, я задавался вопросом: настолько ли бескорыстно его предложение, как звучит? Слишком многое он мог предположить, получив мой ответ. Слишком о многом догадаться.

Будь я главой клана Дираков, не сомневался бы, как поступить. Доверие нам досталось дорогой ценой, чтобы так легко от него отказаться. Но я отвечал за другой клан. Ее.

– Я не пойду против воли Талины, – с сожалением произнес я. Искренним сожалением. – Если она тебе откажет, я с ней соглашусь.

Мы разошлись уже перед рассветом. Говорили о многом, но больше не касались тем, которые оказались непростыми для нас обоих. Не знаю, подводил ли он итоги этой встречи, входя в гостевые покои, или думал только об отдыхе, но я, возвращаясь к себе, испытывал лишь горечь. В супружеском крыле мое присутствие все еще было нежеланным.

Талина

Полная луна смотрела в раскрытое окно, звала, манила, предупреждала.

Я не помнила, как мы вернулись в крепость, не ощутила, когда сон увлек за собой в страну грез. Наверное, это было к лучшему. Говорить с Эриаром о том, что произошло в храме, я была не готова. Слишком много чувств, слишком много непонятного, что осталось комом в груди и… странными предчувствиями.

Мне было тревожно. Тоска, бессилие, невозможность ничего изменить…

Я проснулась среди ночи, понимая, что эта комната, Самар’Ин, весь этот мир стали моей клеткой. Сердце заполошенно билось, хотелось куда-то бежать, плакать… Стоило признать, что в самые трудные времена я не позволяла слабости взять над собой верх. Теперь же…

Накинув халат, я вышла на балкон. Мне не повезло, ночь была безветренной. Плотный воздух, до краев наполненный напряжением, не давал вздохнуть, туманил разум.

Это было как наваждение. Наваждение, в котором я теряла себя. Находиться здесь я больше не могла, мне было слишком тесно.

Переодеться было делом нескольких минут. Первый попавшийся под руку наряд оказался девичьим. Странное совпадение с тем смятением, которое я испытывала.

В ту ночь я тоже не спала.

Чтобы не тревожить стражу, я покинула покои по внутренним путям. Всего несколько шагов – и я вышла на террасе, лестница с которой вела в парк. Мое любимое место в те годы, когда самым большим разочарованием в жизни был отказ родителей взять нас с Кассире с собой на ярмарку в Вольные земли.

Как же давно это было! И было ли?!

Каменные дорожки, шершавые стволы деревьев, узор из лунного света в переплетении ветвей. Так все знакомо и… забыто.

– Лери Талина?

Шагов я не слышала. Наверное, их заглушали звуки воды, бьющейся о мраморное ложе – я как раз вышла на перекрестье аллей, к фонтану.

Я знала, что мне нечего бояться, мой дар берег меня. Но я испугалась, мгновенно узнав голос.

– Канн Локар?

Он так и остался стоять в густом сумраке, недоступный моему взору.

Не желал смущать? Не хотел, чтобы нас случайно увидели вдвоем?

– Вам стоит вернуться в свои покои. Уже поздно…

Недосказанность повисла липкой паутиной. Как в ту ночь, когда он пришел в мою камеру, предложив бежать.

Знал ли об этом Эриар? Догадывался ли, что его соратник, самый близкий из тех, кому не просто доверяют – даже не задаются этим вопросом, готов был пойти против его воли, открыто предать?

Думаю, ему об этом было известно. Иначе Локара просто не было бы здесь.

– Я не могу… – признание вырвалось помимо моего желания.

В чем?! В том, что он оказался прав и изгнание изменило меня до неузнаваемости? Или в том, что я вновь сделала неправильный выбор между ответственностью и собственной жизнью?

Он говорил, что сумеет доказать мою невиновность, но я не поверила. Он говорил, что его любовь ко мне сильнее ненависти тех, кто очернил мое имя, но я не слушала. Он говорил… Но я только молчала в ответ. Сломленная, беспомощная, озлобленная.

– Я провожу вас, лери. Князь Эриар скоро вернется в покои, ни к чему ему знать о вашем отсутствии.

Возразить я не успела, плащ опустился мне на плечи (странно, но я только теперь ощутила, как меня колотит… не от холода), а он шагнул из мрака на освещенную лунным светом тропинку.

Спорить с ним не имело смысла. Не сейчас, когда в моем сердце стонало неразделенное одиночество, не тогда, когда я готова была кинуться в объятия любого, кто согласится согреть и утешить.

Я имела право на консорта, а не на чужую боль, которую могла причинить, не разобравшись в самой себе.

Он довел меня до лестницы, остановился. Похоже, увидел меня, когда я еще спускалась. Оставался лишь один вопрос: как оказался в парке? Или просто знал, что рано или поздно я приду сюда?

Странно, но в этот миг проблемы с советом мне казались далекими и незначительными.

– Благодарю вас, канн Локар. – Вежливость была той броней, которая помогала сохранить самообладание. – Удивительно, что мы встретились только сегодня.

– У вас хватало забот, лери Талина, – произнес он равнодушно. Принял плащ, который я ему подала, но надевать не стал. Так и стоял, не шевелясь, пока я не поднялась наверх. Я уже собиралась активировать портал, когда до меня донеслось: – Я всегда рядом.

Слишком тихое, чтобы поверить. Слишком четкое, чтобы усомниться.

Вошла я в гостиную, словно в тумане. Прошлое, настоящее, все перепуталось, смешалось в диком водовороте недомолвок, несбывшихся надежд, чужих лиц.

Всего десять дней назад я вернулась на Лерикан, а уже успела понять, что возвращаться мне было некуда. За те двадцать лет я успела вычеркнуть этот мир из своей жизни. И когда думала о нем, когда мечтала о том, как войду в храмовый зал, своим присутствием предъявляя князьям обвинения, я не могла предположить, что ошибаюсь. Именно там, на Земле, был дом, который меня принял.

Не знаю как, но мне удалось добраться до спальни, ничего не уронив и не разбив. Слезы застилали глаза, комок в горле опять не давал дышать. И лишь понимание, что мне не на кого рассчитывать, кроме самой себя, не позволяло сорваться на крик, забиться в рыданиях.

Я была лери Арлаков, я должна, я давала клятву… Пустые слова.

Проснулась я, свернувшись в кресле и прижимая к себе подушку, которая приняла на себя мою боль.

Солнце врывалось в комнату через открытую дверь балкона, играло цветами на витражном стекле, расцвечивая наступивший день радужными красками.

Правду говорили на моей второй родине: утро вечера мудренее. Я понимала, что тревога не ушла, лишь отступила, но я была рада и этому.

Время приближалось к полудню, когда я вышла из своей спальни. Эриара уже не было, что не удивительно. Что значило тело для воплощенных, можно только догадываться, ели и спали они мало.