Вероника Иванова - (На)следственные мероприятия

– Твой… враг был прав. Тот, кто не сдается, может оказаться сильнее того, кто победил.

Это Морган так сказал? Вот же его пробило! Изучал, что ли, заранее дедушкины бусидошные пристрастия? С него станется, кстати. Барбара наверняка снабдила своего племянничка всей необходимой информацией, только бы заполучить меня обратно. И если так оно было на самом деле… Может, благоразумнее оставаться здесь? Обстановка, конечно, аскетическая, но тем легче будет постигать…

Дзынннь!

Вообще-то я хотел сказать: дзен. Однако расстегнувшийся замок ленты переиначил мои мысли по-своему.

– Я свободен?

– Если не считать данных обещаний, – кротко напомнил дед.

Напрасно он так. И рад бы забыть обо всем, но не смогу. Не в скором времени, уж точно.

– У тебя какие-то определенные планы на день? – спросил я, поднимаясь с футона.

– Пожалуй. И все они связаны с тобой. Позавтракаешь? Нас ждет прогулка.

– В город?

– Да.

– Тогда лучше перекушу что-нибудь уже там.

– Как пожелаешь. Машина будет подана через четверть часа.

Ох, какой расторопный! Был настолько уверен в талантах Моргана к душеспасительным беседам, что сделал заказ заранее?

– Я могу позвонить? Предупредить начальство, что пока не готов приступить к рабочим обязанностям?

– Конечно. Но потом… Я был бы признателен, чтобы тебя никто не отвлекал.

– Не отвлекут.

Тратить время на выбор костюма я не стал: снял с вешалки первый попавшийся, выглядящий не слишком мрачно, и начал одеваться, включив громкую связь.

Барбара отозвалась мгновенно, как будто дежурила у комма:

– Капитан?

– Полковник?

– С вами все в порядке?

– Да.

– Как скоро я увижу вас в Управлении?

– Не сегодня, я думаю.

– Причина?

– Дед.

– А.

Вот так, коротко и, что удивительно, понятно. Все отношение к происходящему, выраженное в одном-единственном звуке.

– Я пообещал побыть с ним какое-то время. У меня же еще больничный длится, правильно?

– Надеюсь, вы не будете злоупотреблять служебным положением и моим к вам расположением, капитан.

Хорошо расположение! Оставила в темной комнате, да еще с повязкой на глазах. А если бы я заблудился?

– Это не имеет отношения к службе. Даю слово.

– Приму к сведению.

– Мэм… Я разговаривал с капитаном Кейном.

Молчание.

– Вы знаете, в каком он состоянии?

– Совместимом с работой.

– Я так не считаю.

– Капитан Сэна, – холодно прозвучало из динамиков. – Вы не хуже меня знаете, что определенные периоды должны закончиться, чтобы началось что-то новое. А для этого нужно…

– Дойти до конца? Это вы хотите сказать?

– Вы меня поняли.

– Мэм, по моему скромному мнению, Морган Кейн уже добрался до края обрыва, и все, что может случиться дальше, это…

– Возвращение на круги своя. Не беспокойтесь о том, капитан, что вас не касается. Поберегите нервы.

Щелчок и – тишина. Мне опять дали от ворот поворот? Значит, темная комната все еще заперта, а ключи, естественно, в руках у Барбары. Ну ничего, теперь я знаю, где искать Моргана, и сам позабочусь о его, хм, периодах.

Лимузин, заказанный дедом, был тем же самым, на котором я встречал делегацию родственников в порту: опознал по характерной хромированной окантовке с вензелем мастера. И как ни странно, это наивное желание деда то ли сделать мне приятное, то ли пробудить совсем еще юную ностальгию подействовало. Нет, разумеется, я не растаял снегом на весеннем солнышке, но попробовал посмотреть на Тору Ишикава чуть иначе. Чуть с меньшим пристрастием.

Тонированные стекла скрывали нас от случайных взглядов прохожих, зато пропускали внутрь дневной свет не только не приглушая, а даже усиливая, и казалось, что мы не едем в машине, а сидим на уютной террасе где-то за домом, куда не долетает ни шум окружающего мира, ни дуновение ветерка. Дед и внук. Хотелось бы сказать, как в старые добрые времена, но никаких времен у нас не было. А ведь могли бы быть…

– Кого я тогда хоронил?

– На Земле? – уточнил Тору-сама.

– Да.

– Ты запомнил…

Конечно, запомнил. Можно сказать, нежная детская психика получила ощутимый удар и, как теперь оказалось, напрасно. Я прощу родителей за этот обман. Уже простил. Но принять действительность окончательно будет трудновато.

– Зачем понадобилось так делать?

– Твой отец… – Не знаю, что он хотел сказать, но внимательно посмотрел на меня, прежде чем продолжить. – Ты похож на него. А он тогда был очень похож на тебя. Решительный, смелый, даже отчаянный. В те дни я вручил ему последнее предложение разделить со мной мой долг.

– И он…

– Отказался.

Насколько понимаю всю тонкость момента, хоронить тогда как раз должны были моего отца. Пойти против главы семьи, да еще после официального обращения… Это не просто смело. Это безумие.

– Заявил, что желает своим детям другого будущего. Свободного от оков традиций. А я сказал, что не отпущу его. Не смогу отпустить. Вот так и случились похороны.

Отец первым разорвал семейные узы? Зная, что за это его вполне могут проклясть? Да, надо бы к нему присмотреться получше, пока он со мной. Чтобы успеть научиться быть таким же.

– А я думал, что разрыв произошел из-за… моей матери. Мне так всегда говорили.

Ни ответа ни привета. Молчание – знак согласия?

– У меня свои взгляды, внук. Старомодные, упрямые… Называй, как хочешь. Но одно скажу: она родила и вырастила хорошего сына.

И на том спасибо. Что ж, все понял: скользкие темы трогать не будем.

– Тебе нравится твоя работа?

– А тебе – твоя?

Он усмехнулся:

– Я считаю необходимым ее выполнять.

– Я могу сказать то же самое.

– Значит, ты счастлив?

Никогда не задавался таким вопросом. Но сейчас, когда спросили…

Если задуматься, то что выходит? Работа есть. Любимая. И любимая тоже появилась, кстати. Друзья – в наличии. Планы на будущее? Никаких, и это прекрасно! Так что да.

– Счастлив.

– Рад это слышать. И, наверное, когда я уеду, станешь еще счастливее?

Шутник старый… Знает же, что бьет по больному месту!

– Не говори так.

– Я чувствую, что тебе трудно со всем этим справляться. Я понимаю. И ценю то, что ты сейчас делаешь.

А что я делаю? Всего лишь сопровождаю старшего родственника во время прогулки по…

– О, вот и приехали!

В этом квартале я ни разу еще не бывал. Да и, заглянув случайно, вряд ли нашел бы неприметную дверь, на которой скромно указано было только имя хозяина лавки. Впрочем, войдя, я понял, что пышной вывески и не требовалось: то, чем славился здешний мастер, стоило намного дороже, чем необходимость привлекать случайных посетителей.

Водопад тканей стекал по стенам и шкафам, превращая небольшое помещение в подобие морского дна, яркого, многоцветного, населенного самыми диковинными животными и растениями. Шелк струился повсюду, где-то мерцая еле заметно глазу, где-то почти ослепляя своим сиянием.