Вероника Иванова - (На)следственные мероприятия

– Пансионат «Черное озеро».

Пансионат?! Да это же…

– Попроще места для меня не нашлось? Все районные больницы спешно закрылись на ремонт, что ли?

– И незачем возмущаться. Тут отличные условия. Тишина. Покой.

– И толпы богатых наркоманов!

– А тебя что смущает больше: то, что они наркоманы, или что богатые? – поинтересовалась Ванда, причем в отличие от тетушки сделала это безо всякой задней мысли, потому что, будучи убежденной последовательницей коммунистических идей, обеспеченных членов общества не жаловала совершенно искренне.

– Да мне все равно! Но какого черта…

А черт явно имелся. Вернее, чертовка. И не одна.

– А ну признавайся! Что тут стряслось?

Глаза феечки, круглые и абсолютно невинные, распахнулись шире прежнего:

– Морган, малыш, откуда такие странные мысли?

Значит, угадал. Правда, а что тут угадывать-то? Учитывая закадычность их дружбы, следовало ожидать, что подружки не преминут помочь друг другу. Получая взаимную пользу конечно же.

– Ну?

– Ай, какие мы хлопцы гневные… – певуче протянула доктор Полански, наливая в стаканчик тщательно отмеренную порцию прозрачной и остро пахнущей жидкости.

– Мы еще и буйные, – добавил я.

– Безделица. Вот веришь? Такая мелочь, что и говорить совестно.

Ага, а на дела угрызения совести не распространяются?

– Поскольку в этом заведении… отдыхают весьма известные в узких кругах люди, любая информация о них, способная просочиться наружу, стала бы бомбой для прессы. А усиливать меры безопасности бесконечно невозможно. К тому же вмешательство в личную жизнь и все такое… – Ванда вздохнула. – Дирекция вынуждена была убрать систему слежения изо всех мест, где могут находиться пациенты.

– То есть…

– Всю. Полностью.

– Но это…

– Оставлены были только стандартные средства оповещения. Для вызова медработников.

– Неужели им настолько важны собственные тайны, что…

– Важны до безумия.

– Ага, очень правильное слово! Не удивлюсь, если у вас здесь куча проблем из-за политики невмешательства.

– На самом деле проблема пока только одна, и та появилась недавно. Дилер.

– Дилер?

– Резко уменьшилась эффективность лечения у ряда пациентов, и когда стали перепроверять анализы и все прочее, выяснилось, что причина проста: повторный прием наркотических средств.

– А я-то здесь при чем?

– Собственно… – Ванда начала помешивать палочкой свое питье. – Тебе все равно надо было несколько дней побыть под врачебным присмотром, а это место ничем не хуже других. К тому же есть шанс, что ты что-нибудь заметишь.

– А санитары? Они у вас слепоглухонемые?

– Санитары будут молчать как рыбы. Потому что как только кто-то один признается или заложит товарища, весь персонал будет уволен.

– А ты, видимо, этого не хочешь?

– Рабочий люд не должен страдать из-за прихотей капиталистов! – торжественно продекламировала доктор Полански, а потом уже без всякого наигрыша сказала: – Специалисты они хорошие. Мои знакомые опять же. А отсюда их выпрут с «волчьим билетом».

– Неужели никто из них за все это время…

– Это скрытный товарищ. Он ухитряется проворачивать свои дела только наедине с пациентами.

И я, как потенциальный…

– Хочешь записать меня в наркоманы?

– А ты им уже записан, – спокойно сообщила Ванда. – Под вторым своим именем, не беспокойся!

Да, действительно, чего уже беспокоиться? Мистер Дэниел Уоллес обзавелся такой шикарной биографией стараниями Барбары и Ко, что мне скоро будет стыдно вспоминать, что он – тоже я.

– Вы пробовали хоть что-то расследовать?

– Ну нешто мы совсем уж безрукие и безмозглые? Конечно, пробовали. Толку вот никакого не добились.

– А конкретнее? – Я перешел к чистке и просушке головы.

– Все было бы намного проще, продавай он эту дрянь. Можно было бы отследить счета, покупки и все остальное.

– Так он не продает?

– Увы. Безвозмездная спонсорская помощь.

– А с самими пострадавшими говорить пробовали?

– Ты что?! – зашикала на меня доктор Полански. – Максимум, что нам доступно, это слушать. А сам понимаешь, по-новому подсевшие наркоманы не горят желанием делиться информацией о том, от кого получают удовольствие.

Логично. Проговориться – и перекрыть последний луч света в темном царстве медицинских процедур? Я бы тоже крепко подумал, прежде чем трепать языком.

– И все равно, в чем проблема? Вы же можете просто усилить терапию, и все. Пусть торчат, а вы им ррраз! Новую чистку, еще более углубленную. Или они тут все мазохисты со стажем?

Ванда отставила стаканчик в сторону.

– Понимаешь, какая штука… С чисткой ты все правильно предположил. Этим мы и занялись сразу же, как только ситуация стала понятна. Но результат оказался, мягко говоря, поразительный. Неприятно поразил нас, вот.

– Мм?

Голова вытираться насухо не хотела. Что-то мешало. Волосы, наверное.

– Обычно после даже начального курса реабилитационных процедур повторный прием наркотиков вызывает несколько иные реакции, чем до лечения. Мало кто получает прежнее удовольствие, проще говоря, и только самые упорные продолжают сводить усилия врачей на нет. Но здесь все случилось ровно наоборот: пациенты не просто «торчат», как ты говоришь, они еще и всеми силами противятся лечению. Как будто чисткой мы отнимаем у них нечто настолько священное и святое, что им проще умереть, чем расстаться с этим. Кстати, двое уже как раз недалеки от смерти.

– Серьезно?

– Пока они введены в состояние искусственной комы, потому что оставлять их в сознании оказалось крайне опасно.

– Суицид?

– Он самый. И все попытки как раз связаны с усилением лечения.

– А вы их тут проверяли? – Я постучал кончиками пальцев по собственному виску.

– А как же! Не поверишь, их психика находится не просто в норме, а в идеальном состоянии. Как будто наркотики подменили собой лекарства и присвоили себе все эффекты терапевтических средств.

– Запутанно как-то выглядит…

Доктор согласилась с моим вердиктом без возражений:

– Именно так. Поэтому уж извини, но я не откажусь от любой помощи.

– Не обещаю, что от меня будет толк. Мне сейчас самому бы хорошо в коме отдохнуть. Месяца два, не меньше.

– От тебя и не требуется подвигов, – потрепала меня по затылку Ванда. – Просто понаблюдай. Свежий взгляд примени, так сказать. И да, не удивляйся, если в ближайшее время твоя прическа претерпит некоторые изменения.

– А именно?

– Тот ужас, что присутствовал на твоей голове, нужно было как-то приводить в порядок, разве нет? Я убрала все под ноль и сделала тебе инъекцию активаторов роста. Единственное требование, и, кстати, очень серьезное: не пробуй стричь волосы в течение как минимум трех дней.