Василий Сахаров - Ройхо Ваирский

— Да, я видел магов. Но мало ли. Вдруг у них ничего не получится? — Эшли промолчал, а Ланн, помедлив, спросил своего капитана: — Как думаешь, Каип, почему мы так легко, без особых душевных мук и терзаний сами ведем врагов в город, который всегда давал нам приют?

— Не знаю, но думаю, что причина проста. Каждый из нас по своей натуре одиночка и сам за себя. Мы называем себя ваирцами, но на деле, коренными жителями является лишь часть островитян, а нам с тобой и другим морякам все равно. Да, Данце в любом случае жалко. Но кто мы с тобой для местной элиты? Отребье и эмигранты. Я бастард старого козла Эльвика от остверской рабыни, а ты потомок беглецов из империи, второе поколение. Поэтому, полагаясь только на себя, мы проводили в море по восемь-девять месяцев, и понятие родина для нас чуждо. Жизнь — вот наша основная ценность. Личное благосостояние — вот наш стимул к действию. Успех и преклонение неудачников — вот к чему мы шли и идем. Я прав?

Ланн не спорил:

— Ты как всегда зришь в корень, капитан.

— Вот то-то же.

— А по высадке что думаешь?

— Сначала сделаем все, что требует Ройхо, а дальше по обстоятельствам. Если нас возьмут под жесткий контроль, то придется выполнять приказы. Ну, а если после захвата телепорта мы сами по себе, то можно будет руки погреть. Где, я тебе говорил.

Седой снова оглянулся и увидел выходящего из капитанской каюты Уркварта Ройхо, который, лишь только оказался на палубе, сразу же был окружен свитой из близких к нему людей. Кстати сказать, очень разных и не похожих друг на друга. Жрица Улле Ракойны, миловидная низкорослая девчушка лет семнадцати в темно-зеленом балахоне, то ли любовница графа, то ли наблюдатель, который следит за исполнением кровной клятвы. Боцман капитана Одноглазого, Влад Север, превосходный фехтовальщик и жесткий боец, который иногда разговаривает со своим новым хозяином на неизвестном языке. Бородатый жрец, суровый мужик, от которого прямо таки разит магией смерти. Брат графа, хваткий и резкий паренек, который с утра и до позднего вечера возится с оружием и бьется с дружинниками на учебных клинках. Оборотень по имени Рольф, Ирбис, преданный Ройхо, словно собака. Маг из школы «Торнадо» Эри Верек, про которого Клифф Ланн сказал, что это достойный противник, который равен ему по силе и умениям, а это рекомендация серьезная. Наемник Хайде, ветеран многих войн и превосходный арбалетчик. И это не все, так как верные люди и товарищи Ройхо есть и на других кораблях.

«Очень странная кампания» — привычно подумал Седой, и услышал окрик графа:

— Одеть броню! Приготовиться к бою! Воинам над бортом не появляться! После швартовки первыми на причал идут люди Седого! Следом все остальные!

Сержанты дружинников продублировали команды своего феодала-командира, а пиратам указания не требовались. Два десятка моряков готовились к проведению швартовной операции, а остальные самостоятельно одевали захваченные в бою со своими бывшими товарищами из армии Одноглазого доспехи. Эшли вышел к первой мачте, которая уже была убрана, оглядел покрытую кораблями эскадры просторную бухту, одел принесенные ему из судового арсенала превосходные латы капитана Мангуста и проверил заточку своей абордажной сабли. Все! Он готов к бою! Берег продолжает приближаться. Близится наступление ночи и «Морская Императрица» окажется у причала уже в темноте. Определенно, имперцы все рассчитали правильно. В это время отдыхающие в Данце пираты, наверняка, в большинстве своем, уже пьяны, а маги и богатые люди отдыхают в своих домах. Так что кроме портовой стражи, обленившихся старых морских разбойников, и некоторого числа охранников из сопровождения богатых людей острова, в самом начале высадки опасаться будет некого.

— Седой! — капитана окликнул Ройх. — Подойди!

Пиратский вожак, под настороженными взглядами своих моряков, приблизился к графу, замер в полуметре от него, выставил вперед левую ногу и изобразил независимость, а тот, уже в кольчуге, затягивая широкий кожаный ремень, на котором висел его превосходный меч, спросил:

— Что делать, не забыл?

«Ах ты, сопляк! — со злостью подумал капитан и по привычке положил ладонь на рукоять сабли. — Да я пиратствую с малых лет, и в море вышел, когда тебя еще в планах не было». Но, разумеется, он промолчал, унял свою злость и согласно мотнул головой:

— Нет, я все помню.

— Повтори, — потребовал имперец.

Снова волна злобы прокатилась по душе Эшли. Однако он сделал то, что ему было велено:

— Со своим отрядом в полсотни бойцов, оставив на борту один десяток, я первым высаживаюсь на причал, и обеспечиваю высадку дружинников. Всех некомбатантов сгоняю к складам и зданию портовой управы, а вооруженных уничтожаю, иностранцев при этом стараюсь не трогать. Если отряду Наемнику понадобится помощь в блокировании выходов из порта, то оказываю ее. Затем сдаю пленников егерям Канимов, жду появления каракки «Путник» и вместе с отрядом «Серая Чешуя» начинаю наступление вверх по горе. Цель: захват телепорта и создание вокруг него охранного периметра в районе капитанских особняков.

— Верно.

Ройхо кивнул капитану, словно старший командир младшему. Седой отошел в сторону, принял от одного из матросов круглый щит, накинул его на левую руку и замер. Спустя миг к нему присоединились Ланн, Ломанный и бойцы, которым предстояло вместе с ним сойти на причал.

Солнце, которое быстро клонилось к закату, тем временем, спряталось за горой Охор. На залив перед городом опустился глубокий сумрак, а затем, спустя пару минут, ночная темнота. До берега оставалось всего сто метров, и в этот момент, по команде начальника порта, авторитетного пирата из Совета Капитанов Бонзы-старшего, чей сын был убит Торвальдом Топором, зажглись большие масляные фонари. Корабли эскадры тоже засияли огоньками на баке и юте, а на палубу вынесли заранее приготовленные факелы — длинные смолистые сучья с примотанными в оголовье кусками свиного сала. Пираты и дружинники, которые в начале боя, до применения магических световых шаров, должны были стать факельщиками, разобрали их, а все остальные приготовились к бою.

Перед самым причалом галера развернулась к берегу правым бортом, и весла были убраны. На большой центральный пирс, где скопилось около четырехсот человек, преимущественно мужчин, полетели выброски. Портовые работяги и добровольные помощники из встречающих потянули их в темноту, и вскоре тяжелая туша корабельного корпуса навалилась на причал, который отозвался тяжелым скорбным скрипом. После этого на берег скинули широкий трап. Седой оглянулся на Ройхо, и граф взмахнул затянутой в тонкую кожаную перчатку рукой. Пора начинать.

С тихим скрежетом, сталь абордажной сабли покинула ножны. Седой вскинул клинок над головой и выкрикнул: