Виктор Тюрин - У каждого своя война

- Станьте на этот сундук, брат Фанор, а затем осторожно проведите рукой по поверхности балки. Там вы нащупаете паз, закрытый куском дерева. Откройте его и достаньте то, что там храниться.

Анри снова открыл рот, но снова сказать ему не дал повелительный приказ:

- Брат Фанор, делайте, как я велел!

Когда граф слез с сундука, у него в руках было две вещи. Деревяшка, которая закрывала паз, проделанный в балке и тубус. Деревянный пенал был полностью залит смолой и имел три печати, не сломав которые, нельзя было его вскрыть. Дав время рассмотреть тубус, человек сделал короткое, но непонятное объяснение:

- Это ключ.

Граф кивнул головой, что принял его слова к сведению и замер в ожидании дальнейших указаний. Сердце забилось сильно и часто. Сейчас он узнает тайну! Но вместо объяснений неожиданно последовал новый приказ:

- Верните ключ на место!

Вернув тубус на место, он спустился на пол.

- Теперь задавайте вопросы.

"Это все?! Так просто?!".

- Я могу поинтересоваться, что собой представляет этот... ключ?

- В этой бумаге изложены все необходимые сведения, с помощью которых можно найти тайник с архивом и сокровищами, но прочесть их сможет только посвященный.

- Но так хранить... подобные сведения, это,... на мой взгляд,... неразумно.

- Что разумно, что неразумно - не вам решать! Единственное, что я вам могу сказать: этот тайник рассчитан на пять лет, после чего поменяет свое место, так же как ваше место займет другой Избранный.

- Гм! Хорошо. Еще вы сказали, что тайна будет доверена только мне, одному Избранному. Но нас ведь двое! Почему....

- Это не вашего ума дело, но так и быть скажу. Выбирается только один Избранный, а второй - это как ложный след. Вы ведь знаете, что звери иногда делают петли, чтобы сбить со своего следа, так второй Избранный как раз для того, чтобы сбить со следа, запутать. Еще вопросы есть?

Граф кинул быстрый взгляд на угол балки, где находился тайник, затем перевел взгляд на "монаха" и покачал отрицательно головой.

- Тогда нам больше здесь нечего делать. Идемте.

Они вышли во двор гостиницы. Только графу мальчишка - конюх подвел лошадь, как их окружило четверо всадников, вооруженных до зубов. Анри де Сен-Жак инстинктивно потянулся за мечом, но тут же отдернул руку, так как один из профессиональных солдат, а так определил он навскидку их профессию, соскочив на землю, подошел к "монаху". Пока они говорили, граф, внимательно оглядев всадников, изменил свое мнение, решив, что они, скорее всего, его бывшие коллеги - профессиональные убийцы. Солдат еще не успел сесть в седло, как францисканец обратился к Анри: - Они вас сопроводят до места, брат мой, - после чего развернулся и медленно пошел по улочке.

Спустя три часа все пятеро подъехали к замку де Маньяна. Графа уже не удивило, что вместо хозяина замка его встретили три Хранителя высшего ранга.

За дорогу он многое передумал о том, что узнал. Его удивляла простота и ненадежность подобного хранения столь важного и ценного для общества документа. В любом замке подобный ключ был бы в большей безопасности, чем в какой-то зачуханной гостинице. Но так он только рассуждал, а в душе радовался тому, что путь к сокровищам может оказаться намного проще, чем он думал.

Хотя все шло так, как и предполагалось, внутри графа продолжало жить какое-то непонятное ему беспокойство. Оно не ушло, даже когда он выпил заготовленный отвар, который должен был не только противодействовать ритуалу Мастеров, но и помочь ему успокоится.

Объятый непонятной тревогой он ступил под своды зала, где должен был пройти ритуал. Его посадили в грубое и неудобное кресло, после чего дали выпить бокал дурно пахнущего напитка, настоянного на каких-то дурманных травах. Напротив него расположились три Хранителя, которые должны были наблюдать за ходом ритуала. Один из двух Мастеров, отвечающих за проведение ритуала, приказал ему закрыть глаза и читать тексты мантр, которые он выучил заранее. В понимании графа тексты являлись бессмысленным набором слов, хотя при этом сознавал их силу, хотя в чем она состояла, не имел ни малейшего понятия.

Напряжение росло и ширилось в нем как наползающая гроза, гонимая сильным, шквалистым ветром. Беги, не беги, а она все равно настигнет тебя. Ему уже было трудно сосредоточиться на тексте, хотя он знал наизусть, как вдруг... напряжение исчезло. Стало легко и свободно, затем откуда-то извне в его сознание проник голос, который заставил его повторять за собой то, что чуть ли не само ложилось в его голову. Правда, почему-то он их сразу забывал, но вместо того чтобы попытаться их вспомнить, автоматически продолжал повторять за голосом новые слова. Он не знал, сколько времени все это продолжалось, просто в какой-то миг голос умолк, а он почувствовал у своих губ кружку с питьем. Взяв ее, он инстинктивно сделал несколько глотков, после чего тьма поглотила его сознание.

Слуга, сидевший у кровати, увидев, что больной очнулся, подал тому, как было предписано, бокал бодрящего напитка, настоянного на сборе листьев и ягод. Затем, убедившись, что тот окончательно пришел в себя, вскочил и исчез за крепкой дверью. Человек оглядел маленькую комнатку, стены, пол и потолок, которой были выложены из серого камня. Узкая кровать, грубое шерстяное одеяло, распятие Христа, висящее на стене. Хотя все это было ему знакомо, но обобщить увиденное он смог с некоторым трудом:

- "Похоже,... на монастырскую келью".

Потом пришла следующая мысль-вопрос: - "Я... монах?".

Дать какой-либо ответ помешал раздавшийся скрип, заставивший его вздрогнуть и повернуть голову к открывшейся двери. В комнатку вошли, один за другим, три человек, одетые в рясы и стали у его кровати, после чего откинули нависшие над лицами капюшоны.

- Здравствуй, брат.

- Здравствуйте, братья, - ответил на приветствие больной скорее автоматически, чем осознанно.

- Брат, ты помнишь, как тебя зовут?

- Нет.

- Ты знаешь нас?

- Нет. Что со мной случилось?

- Что ты помнишь из своей прошлой жизни?

Память человека вдруг наткнулась на непроницаемую стену, и страх коснулся его сознания своими липкими и холодными пальцами, но один только взгляд, брошенный на спокойные лица добрых и участливых людей, пришедших его навестить, снова загнал его в самый темный угол сознания, откуда тот выполз.

- Не помню. Ничего не помню.

Необычный ответ не только не удивил троих незнакомцев, но даже больше того, на лицах двоих из них скользнули довольные ухмылки.

- Хорошо. Тебя зовут братом Фомой. Ты монах - францисканец. Тебя привезли к нам в горячечном бреду. Из обрывков мы узнали: кто ты и как тебя зовут. Непонятная болезнь, которой ты долго и тяжко болел, слава Господу, отняла у тебя не жизнь, а только память, так что не забывай денно и нощно благодарить милость Всевышнего, даровавшего тебе телесное здоровье!