Андрей Чернецов - Слепящая пустота

— А что будет с остальными караванщиками?

— А что, вы думаете, с ними будет? — прищурившись, переспросил штурмбаннфюрер. — Разумеется, мы их отпустим. Мы ведь не жестокие звери, что бы о нас ни рассказывали в других поселениях.

— Хорошо! — кивнул Харон. — Ведите меня к нему.

— Для начала умойтесь, — усмехнулся офицер. — А то уж больно вид у вас… кровожадный.

Против умывания апологет не возражал.

Главный оплот украинских фашистов, форт под номером Тридцать, располагался в здании государственной налоговой инспекции Фрунзенского района, посредине крупного жилого массива. Конвой, сопровождавший плененного апологета, состоял из шести человек, включая отличившегося штурмбаннфюрера. Рюкзак и оружие у Харона отобрали еще перед прохождением паспортного контроля. Сейчас его личные вещи нес один из солдат.

Солнце клонилось к закату, окрашивая руины в мягкие оранжевые тона. Небо над городом пламенело алым, будто кто-то невидимый разлил в стратосфере огромную банку с кровью. В прикрытое респиратором лицо дул холодный ветер. Под ногами хрустел снег. Из-под защитных масок бойцов «СС-Слободы» вырывались облачка белого пара.

Харон понимал, что его положение безнадежно. Он в ловушке. Фашисты ни за что не выпустят такую желанную добычу. Настоящий подарок судьбы. Что дальше? Война с «Лимбом»? Неужели Шмелев рискнет пойти на открытый конфликт? Или оставит все как есть, пытаясь выклянчить у Круга нового апологета?

На фонарных столбах у хорошо сохранившегося пятиэтажного дома болтались раскачиваемые ветром окоченевшие повешенные. К одежде каждого был приколот лист бумаги с ярко-желтой «звездой Давида».

Солнце окончательно зашло за горизонт. Безрадостный пейзаж окрасился унылыми серыми красками. Теперь мир напоминал выцветшую черно-белую фотографию.

В небольшом переулке рядом с пылающей огнем бочкой грелись патрульные в темно-зеленых противогазах. При виде конвоя один из солдат приветственно поднял руку.

— Как обстановка? — спросил штурмбаннфюрер, угощая озябших бойцов сигаретами.

— Пока все нормально!

— Когда будете сменяться, трупы повешенных унтерменшей предайте огню. Ни к чему привлекать к нашему району падальщиков.

— Так точно, господин штурмбаннфюрер, будет сделано!

Офицер удовлетворенно кивнул и, спрятав портсигар, дал команду конвою двигаться дальше.

Здание налоговой инспекции Фрунзенского района выглядело жутковато. Окна заложены красным кирпичом, из узких прорезей бойниц смотрят черные стволы пулеметов. По всему фасаду растянуто бьющееся на ветру красное полотнище со свастикой. Вокруг колючая проволока и противотанковые «ежи». Давешний бронетранспортер тут как тут, орудийная башня повернута в сторону улицы Пожарского.

Настоящий неприступный бастион.

То, что фашисты не завязывали пленнику глаза, было плохим знаком. По всей видимости, остаток жизни Харон должен провести в этом угрюмом месте.

Что и говорить, жуткая перспектива.

Бригаденфюрер Олекса Дэреш, облаченный в идеально сидящую эсэсовскую форму, напоминал одного известного киноактера из прошлого. Апологет не сразу смог вспомнить его имя и фамилию. Но когда главный фашист Харькова надел изящные очки с круглыми стеклами, Харон вспомнил. Внешне Дэреш был вылитый Жан Рено, французский актер испанского происхождения. Смуглая кожа только добавляла сходства этим двум совершенно разным людям, один из которых, наверное, давно уже мертв.

— Прошу вас, присаживайтесь, — Дэреш указал на красивый, обтянутый синим бархатом стул.

Харон послушно сел, украдкой рассматривая богатое убранство кабинета. Фашисты и впрямь славно поторговали с конфедератами, выкупив из харьковского исторического музея всевозможное барахло, не представлявшее в новом страшном мире никакой ценности. Особенно поражал ржавый пулемет «Максим», пылившийся в дальнем углу. За спиной с удобством устроившегося за антикварным столом Дэреша возвышались расшитые золотом нацистские штандарты, между которыми висел большой портрет Адольфа Гитлера.

— Звание бригаденфюрер, кажется, соответствует генерал-майору? — уточнил апологет.

— Да вы просто кладезь исторических знаний! — искренне восхитился Дэреш. — Вряд ли в нашем городе найдется второй человек, который сможет точно перечислить все звания офицеров эс-эс.

— В прошлой жизни история была моим маленьким хобби, — признался Харон.

— А кто вы по образованию, если не секрет?

— У меня два образования, гуманитарное и техническое. Я окончил Харьковский авиационный институт и заочно — исторический факультет Каразинского университета.

— Лучшие вузы города, — кивнул Бригаденфюрер, — были… м-да. Ну и как же вы дошли до такой жизни?

— Простите, не понял?

— Мутант-апологет, покинувший насиженный форт… — сняв очки, Дэреш задумчиво поглаживал переносицу. — Скажите, вас за что-то изгнали?

— Нет.

— Тогда в чем же дело?

— Важные дела в городе.

— Такие важные, что вы решили рискнуть благополучием вверенного вам поселения?

— Именно.

— И можно поинтересоваться, откуда вы пришли… Хотя не утруждайте себя ответом, и так ясно, что из тринадцатого форта. Значит, бравые вояки на время вашего отсутствия остались без прикрытия. Любопытно-любопытно… Вам очень не повезло, дружище. Если бы не докучающие нам в метро мутанты, мы бы спокойно пропустили вас к станции Советской Армии.

— У вас еще есть время это осуществить, — улыбнулся Харон.

— Нет-нет, — бригаденфюрер шутливо погрозил пальцем. — Отныне вы всецело и только наш. Как говорится, что с воза упало, то пропало.

— Желаете войны с «Лимбом»?

— Какой-такой войны? Вы ушли в свободное плаванье без сопровождения, один. Наверняка никто точно не знает, где вы находитесь. Если нас спросят, мы сообщим, что беспрепятственно пропустили вас, и даже предоставим в качестве неоспоримого доказательства соответствующие записи. А там среди руин… ищи ветра в поле…

«М-да, весьма хитрые ребята, смекалистые», — грустно подумал апологет.

— Вижу, у вас довольно занятный балахон, — Дэреш указал на латинскую надпись на груди.

— Много лет назад в этой одежде я спустился в метро, когда на город посыпались бомбы.

— Значит, вы горячий поклонник группы «Nokturnal Mortum»?

— Более того, я даже был знаком с их клавишником Алексеем Горбовым, больше известным под сценическим псевдонимом Сатуриус.

— О, даже так! — бригаденфюрер явно заинтересовался темой разговора. — И каким он был человеком?

— Приветливый, интеллигентный парень… а почему вы, собственно, спрашиваете?

— Потому что в той жизни я был фанатом «Nokturnal Mortum». Эти музыканты настоящие патриоты Украины. Я все надеялся, что кто-то из них смог спастись после Катастрофы. Но, увы. Я встретил только вас, человека, лично знавшего одного из них.