Андрей Чернецов - Слепящая пустота

— Называй меня Локи, — ответил ковбой. — Был у вас в прошлом такой двуличный бог, чем-то похожий на меня. Хотя, если хочешь, можешь звать Пустынным Лисом.

— Почему ты так… странно выглядишь?

— Тебе лучше не знать, какой я на самом деле. Мое настоящее лицо… может здорово напугать тебя.

«Очередная мутировавшая тварь! — с облегчением подумал Харон. — Значит, я не сошел с ума. Слава тебе, Господи!»

— Ты… безликий!

— Так назвали нас ваши сталкеры.

— Я слышал странные истории… — апологет присел на асфальт, с удивлением обнаружив в правой руке тяжелую «Гюрзу». — Под видом людей вы приходите к поселениям, а потом пропадают дети.

— Да, приходим… иногда, — не стал отрицать мутант. — Но вот насчет похищенных детей — это придуманная напуганными дураками ложь.

— Зачем же вы к нам приходите?

— Чтобы изучать.

— Для чего?

— Мы не можем понять, кто вы.

— Когда-то мы владели всем миром.

— В это очень трудно поверить.

— Но это так.

— Нет, просто вам кажется , что это так. А на самом деле все обстоит совсем по-другому.

— Может, откроешь мне глаза на страшную истину?

Опустившись рядом на корточки, ковбой с сожалением покачал головой:

— Прости, но не в этот раз.

— И все-таки, почему ты выглядишь как человек из далекого забытого всеми прошлого?

— Иллюстрации в книжке, — пожал плечами Локи.

— В какой книжке?

— Которую читает мальчишка.

— Какой еще мальчишка?

— Из-за которого я пришел вывести тебя из этого проклятого места.

Поигрывая пистолетом, Харон тупо рассматривал пористый серый асфальт:

— Я ничего не понимаю…

— Пойдем, я объясню тебе все по дороге… — предложил Локи. — Во всяком случае, попробую объяснить…

— И куда же ты меня отведешь? — апологет поднялся с асфальта, пряча за пояс так и не выстрелившую «Гюрзу».

— Здесь недалеко, — улыбнулся ковбой. — Ты спрашивал, почему я так странно выгляжу. Ответ очень прост: так меня хочет видеть мальчик, которого ты ищешь. Я незримо следую за ним по пятам. Я могу одновременно находиться в нескольких местах.

— Ты его ангел-хранитель?

— Не только его, но и твой… Разве ты не заметил, что слишком часто выходишь сухим из воды, и дело вовсе не в твоем даре… Но я не могу все время вмешиваться. Нам… запрещено вмешиваться… Можно только… наблюдать.

— Кем запрещено?

— Тебе не понять.

— Какая же в таком случае от тебя польза?

— Я подталкиваю других… тех, кто может помочь… хороших людей… таких, как ты. Вас осталось очень мало, к огромному сожалению. Исчезающий вид… Хотя ты… не совсем человек. Мы даже чем-то похожи. Те, кого вы называете безликими, не могут общаться с людьми. Я же могу с тобой разговаривать только потому, что ты «иной». Не такой, как все. Благодаря своему изъяну, ты можешь со мной говорить, простые люди — нет. Апологеты — мутанты, такие же, как и мы.

— Так значит, ты знаешь об апологетах?

— Да, знаю. Кстати, тебе только кажется, что мы разговариваем. На самом деле мой голос существует исключительно в твоей голове.

Все происходящее отдавало чистейшим безумием. Харон шел по зеленой летней улице в начале марта. Здания вокруг не были разрушены войной. Рядом вышагивал пропахший конским потом ковбой, по какой-то совершенно нелепой причине говоривший на чистом русском языке. Вокруг страна сомнительных чудес. Главное, не остаться здесь навеки.

Перейдя трамвайные пути, они оказались рядом с семиэтажным зданием, облицованным бежевой и светло-голубой плиткой.

«Вулиця Плеханiвська 126/2», — прочел Харон вывеску на углу. На противоположной стороне дороги за железным забором виднелись детская площадка с ярко выкрашенными качелями и турниками.

Парадный вход облицованного разноцветной плиткой здания украшали большие зеркальные буквы, складывающиеся в надпись «Харкiвобленерго». На стеклянной двери белеет бумажка: «Перерыв 12.00–12.45». Где все люди? В отпусках? На загородных дачах? Сейчас апологет был готов поверить даже в это.

— Ты должен защитить мальчика, — неожиданно заявил Локи, резко останавливаясь прямо посреди тротуара.

— Почему именно я? — удивился Харон.

— Потому что больше это сделать некому. Среди всех апологетов меньше всего темного именно в тебе.

— Ну, спасибо…

— Нет, не благодари меня. Ты — просто «белая ворона», которую рано или поздно заклюют свои же сородичи.

— Это предупреждение?

— Скорее, красивая аллегория.

— Ты слишком складно выражаешься для нечеловека.

— Это очень просто. Я беру все слова, образы и понятия прямо из твоей головы.

— Зачем мне защищать какого-то мальчишку?

— Потому что его гибель обернется катастрофой для всех людей.

— Почему?

— Сейчас ты не готов к правде. Пока не готов. Когда я решу, что время пришло, то открою все карты.

— Как в дешевом бульварном романе!

— Думай, что хочешь.

Теперь они шли вдоль каменного забора, обнесенного поверху колючей проволокой. Забор, как помнил Харон, огораживал огромную территорию завода имени Малышева, закрывшегося еще задолго до Катастрофы.

— Приготовься, — предупредил ковбой. — Сейчас мы выйдем из безопасной зоны…

— Что? — удивленно переспросил апологет, неожиданно увидев, как яркие краски вокруг стремительно меркнут.

Вместо сочных насыщенных цветов разливалась унылая серость. На окружающий пейзаж словно излился едкий растворитель. Зеленые деревья превратились в обуглившиеся головешки, ближайшие здания лежали в руинах, у обочины гнили остовы изувеченных временем автомобилей.

— То существо, которое пыталось подчинить тебя своей воле, генерирует особое поле. Все, что находится в его пределах, выглядит так, как выглядело до Катастрофы. Разумеется, это касается только неодушевленных предметов. Сейчас мы вышли из зоны его действия.

— Почему же оно напало на меня? — Харон протер перчаткой запотевшие стекла противогаза — вокруг резко похолодало.

— Ему было скучно, — ответил ковбой. — Хотело поиграть. Это не хищник в обычном понимании слова. Скорее уж глупый, опасный ребенок. Смотри, там невдалеке у линии электропередачи…

Апологет посмотрел, заметив нескольких затаившихся худых существ на длинных кривых ногах.

— Кто это?

— Пришли по наши души.

— Твой револьвер может стрелять?

Локи рассмеялся:

— Может, но он нам не понадобится. Ты сам легко справишься с тварями.

— И можно поинтересоваться, как?

— Помнишь, недавно ты потерял целые сутки своей жизни?

— Помню, — помрачнел Харон. — Даже слишком хорошо помню. Это случилось в туннеле метро в районе Маршала Жукова. Неведомая аномалия уничтожила целую станцию свихнувшихся сектантов.

— То была не аномалия, — ковбой внимательно следил за быстрыми перемещениями худосочных тварей. — То сотворили люди.