Сэнди Митчелл - Последний рубеж

— Работа выполнена, — удовлетворенно сказал пилот.

— Будем надеяться что так, — ответил я, значительно осведомленнее пилота о стойкости тиранидов. Соответственно мы остались на месте, двигатель работал на холостых, в то время как я держал ампливизор направленным на груду ледяного щебня, ища любые признаки движения. Но по прошествии нескольких минут никто не шевельнулся, и я начал дышать легче. (Легче насколько это было возможно сделать, разделяя маленькую кабину с Юргеном).

— Может, поедем, сэр? — спросил мой помощник, когда стало ясно, что ниды не выпрыгнут снова и я кивнул.

— Поехали, — согласился я, вспоминая чайник с горячим танном, ожидающий меня по возвращению в Примаделвинг и подняв ампливизор для одного последнего взгляда. Об этом импульсе я мгновенно пожалел.

— На ледяных мирах бывают землетрясения?

— Не совсем, — ответил Юрген, вытянув свою шею, чтобы взглянуть в том же направлении, — льды иногда сдвигаются, или возможно лавина…

Его голос замер, принимая характерный смущенный тон.

— Это не лавина.

Лед начал трескаться и выпирать, как раз там, где гаунты вдалбливались в него, поднимаясь и опускаясь, чтобы открыть что-то огромное и живое под собой. Расстроенный и гневный рев эхом разнесся по снежной равнине, когда что-то громадное и одушевленное боролось, высвобождая себя из оков льда.

— Вперед! — заорал я, хлопнув Юргена по плечу в своем нетерпении оказаться где-нибудь в другом месте; он, очевидно, разделял это желание, судя по скорости с которой он воткнул передачу и сорвался, наши вращающиеся гусеницы выбрасывали сверкающие дуги раздробленного снега по следам.

— Что это за шум? — из грузового отсека по воксу спросила Форрес, ее голос накладывался на несколько более спокойный запрос Грифен об обстановке.

— Один из огромных, — ответил я, оглядываясь на гору хитина, становящуюся на дыбы во весь свой рост, по сравнению с ее раздутым телом наш краулер был карликом, пока из разломанного льда она выдергивала кажущуюся невозможно хилую ногу.

— Тогда мы должны остановиться и сразиться, — сказала Форрес, — до того как он присоединится к основной массе роя.

— Если так сделаем, то умрем, — выпалил я, больше не в настроении для ее лобового подхода к военным действиям, — наше мелкое оружие едва оцарапает его шкуру.

— Тем не менее, — слышимо ощетинившись, ответила Форрес, — наш долг требует…

— Наш долг требует выжить и доложить, чтобы мы могли соорудить эффективную оборону и спасти эту планету для Императора, — сказал я, не имея настроения спорить. Я оглянулся, к своему ужасу увидев, переваливающуюся через хребет позади нас огромную тушу, заслоняющую водянистый дневной свет и явно преследующую нашу убегающую машину.

— В любом случае, если желаете в нее пострелять, просто откройте заднюю дверь.

— Я думала, вы никогда не попросите, — вмешалась в разговор счастливая Маго и через секунду или две, стремительный треск лазганов стал слышим через переборку, отделяющую кабину от грузового отсека.

— Сэр, — рапортовала секунду позже Грифен, — она начала метать икру. Только что выпустила десяток или около того стрелков.

— Убейте их, — излишне посоветовал я, — если они подберутся достаточно близко, чтобы использовать телоточцев…

— Я знаю, — сказала Грифен, — мы можем опередить их?

— Это мысль, — сказал я, разворачиваясь пока говорил к Юргену, — мы можем прибавить?

— Рискованно, — ответил он, тонкая борозда в грязи на его лбу красноречиво свидетельствовала об усилии, с которым он сохранял нашу скорость на этой предательской поверхности.

— Земля здесь очень ломанная и нельзя сказать что под снегом.

— Зато в эту секунду я точно могу сказать, что у нас за спиной, — язвительно ответил я, затем сразу же об этом пожалел.

Юрген имел почти сверхъестественную способность выжимать из машины все возможное, что он осуществлял при каждом удобном случае, и если было возможно ехать быстрее, он, несомненно, так бы и поступил.

— Сделай все возможное.

В данных обстоятельствах, не было никого другого, кого бы я посадил на место водителя.

— Спасибо, сэр, — сказал он, любая обида от моей бесцеремонности эффективно была нейтрализована, и он вернул свое внимание к прокладыванию курса через ненадежный ландшафт. Наш двигатель ревел, когда мы покачивались над неисчислимыми трещинами и метровыми торосами, каждое препятствие стоило нам чуть больше нашего драгоценного лидерства.

— Если просто переберусь через этот, то мы должны вернуться на чистый при первом…

Затем снег под нами упал и вся машина рухнула.

На одно, останавливающее сердце мгновение, я подумал, что мы умрем, что летим в ледяную могилу глубиной тридцать метров, но, оказалось, что мы попали в небольшой ров, мало отличающийся от тех, которые препятствовали нам раньше. Однако в этот раз угол был крутым, заставив нас небезопасно наклониться; Юрген пришпорил двигатель, но ничего не произошло, кроме протестующего рева оскорбленной машинерии и короткой очереди из ругательств от моего помощника.

— Вот и все, — коротко сказал он, — капец гусеницам.

И достаточно уверенный в этом, я взглянул в боковое окно, увидев, что та от удара слетела с направляющих колес.

— Можно расслабить ее, сдав назад? — спросил я, с опаской взглянув на вырисовывающуюся громадину наступающего левиафана, несущегося на нас подобно рассерженному грозовому фронту, его потомство разлеталось в стороны от его ног.

— Ни единого шанса, — уныло ответил Юрген, — нас заклинило.

Он схватил мелту и ударом открыл дверь кабины, заменив свой аромат таким холодным воздухом, что я почти мгновенно вообще потерял способность обонять.

— Я полагаю лучше выйти.

— Думаю да, — сказал я, последовав за ним на занесенную снегом поверхность после небольшого карабканья по наклону из битого льда. Вальхалльцы и нускуамцы высыпались вслед за нами, все еще сверкая выстрелами, как будто этому бегемоту было не все равно.

— Ступайте осторожно, — посоветовал Юрген, — здесь могут быть еще расселины.

— Буду иметь ввиду, — ответил я, оглядываясь в поисках чего-то, за чем можно было укрыться и почти сталкиваясь с Форрес, которая глазела на бегущее к нам гигантское существо, как будто до сих пор боролась с порывом атаковать его. (Что я полагаю, если говорить справедливо, должно быть так и было). Я улыбнулся ей, но не особо весело.

— Что ж, комиссар, похоже, в конце концов, мы попытаемся завалить его по-вашему.

— Цельтесь в голову, — сказала она Ланксу, подчеркнуто игнорируя меня, — там оно наиболее уязвимо.

— Для лазганов оно всюду неуязвимо, — сказал я, — сконцентрируйтесь на термагантах. Оставьте здоровых Юргену и "Валькирии".