Александр Воробьев - Огненный след

Задумчивый донельзя Бэйн рывком поднял голову:

— Топлива не хватит, Дэн.

— Знаю. Еще варианты?

Стюарт, насколько позволял скафандр, изобразил пожатие плечами:

— Вариант с помощью от прилетевших ранее тоже отпадает.

— А если снизить скорость заранее?

Вместо ответа Стюарт повернулся к висевшему у люка Зарембе:

— На сколько у нас хватит системы жизнеобеспечения?

Тот, мрачно крутя какую то железяку, кивнул на пилотажную консоль:

— Сам посмотри.

— Мгоно, ты бортинженер, тебе и карты в руки. Какого черта я буду считывать то, в чем разбираюсь хуже тебя?

Голос Зарембы остался таким же меланхоличным:

— Дэн, успокойся, нам всем нелегко пришлось. Но мозги включи, пилот!

— В смысле?

— Сделай запрос компу!

Денис почувствовал, как запылали щеки. Действительно, зачем вникать в пространные таблицы данных, если можно получить уже сформированный доклад от бортового компьютера. Тут Заремба оказался прав, он таки поддался эмоциональному всплеску и потерял ясность суждений. Стыдно-то как, а еще принял командование такшипом. Растерялся, как девственник перед опытной женщиной!

Впрочем, наружу кипевшая внутри буря, кажется, не прорвалась, Денису очень хотелось в это верить. Пусть командиром такшипа он останется максимум до прилета на базу, все равно пока что он должен быть примером для остальных! Денис покосился на невозмутимого Зарембу — да, быть примером для такого — задача не из легких.

— Комп, на сколько хватит ЖО при минимальном потреблении?

— Двести шесть часов.

Денис быстро перевел часы в сутки и, едва сдержав проклятье, переспросил:

— Комп, было ли учтено новое число членов экипажа?

— Ответ положительный, расчет был произведен с учетом выбывания из строя первого лейтенанта Кшиштинского.

— Заремба, почему так хреново?

Парящий у люка Мгоно философски задал встречный вопрос:

— Ты про жизнь? Привыкай, мир таков.

— Про какую жизнь, что у нас с ЖО? Восемь с половиной суток, при норме в два месяца!

— Контроль повреждений смотрел?

— Естественно!

Денис осекся. Он инспектировал только то, что связано с полетом и вооружением. Крутанувшись на ложементе, кинулся к консоли, вызвал схему повреждений и врубился почти сразу. Рядом с капитанской рубкой помимо бака с рабочим телом размещался еще и второй контур системы очистки воздуха. Дублирующий просто не вытянет троих выживших, им придется постоянно обновлять атмосферу, тратя на это невосполнимые запасы кислорода. Твою мать!

— Стю, с учетом увеличения времени полета до восьми с половиной суток, мы укладываемся?

— Не укладываемся. Нужно выиграть еще пару суток как минимум, чтобы нас перехватили, используя экономичные траектории, иначе спасателям самим не хватит рабочего тела.

— Тогда остается анабиоз.

Снова подал голос Заремба:

— Вы спите, я дежурю.

— Ты сумеешь управлять такшипом?

— Если Бэйн нормально рассчитает траекторию, а ты нас на нее выведешь, то мне пилотировать не придется. А поскольку приложило нас не слабо, бортинженер в полете будет поважнее вас, бездельников. Ты с новым комдивом свяжись, доложи..

«Два первый» не отвечал довольно долго — видимо, проблем, требующих немедленного вмешательства в остатках двух дивизионов накопилось преизрядно. Ждать пришлось минут десять, терпеливо рассматривая переливающуюся заставку на открывшемся окне связи. Наконец комдив добрался и до них:

— Слушаю.

— «Два первый», есть идея. Мы замедляемся заранее, давая вам время заправиться и перехватить нас до огибания Гектора. Сами ложимся в гибернацию, на вахте оставляем бортинженера. У нас повреждена СЖО, на троих до Гектора не хватит.

— Добро, «один четвертый». Скиньте варианты траектории для утверждения.

Денис махнул навигатору и, дождавшись ответной отмашки, доложил:

— Файл отправлен.

— Ждите «один четвертый», сейчас штурман дивизиона проверит.

На сей раз ждать пришлось куда меньше, буквально через пару минут комп принял файл с утвержденной траекторией встречи.

— Приятных снов, пилот. Конец связи.

Да, засиживаться было некстати. Человек в анабиозе, конечно, потреблял намного меньше кислорода, но тем не менее все равно потреблял. Поэтому, чем раньше они лягут спать, тем больше воздуха им останется.

Они со Стюартом вывели такшип на траекторию торможения, и Денис филигранно отработал уцелевшим двигателем, замедлившись так, чтобы выйти к точке рандеву через двести семьдесят часов. Как раз к тому моменту, как туда доберутся спасатели и успеют уравнять с ними скорости. Он еще раз проверил программу полета, нежно потер оливковый бок консоли и кивнул Зарембе:

— Рули, только никуда не врежься бога ради!

Стюарт, уже пролезая в люк, обернулся и коротко хихикнул. Навык пилотирования у бортинженера был, пожалуй, самым низким в экипаже. Впрочем, устройство такшипа Денис знал еще хуже, чем Заремба его пилотировал. Все-таки второй лейтенант Заремба Мгоно прошел полный пятилетний курс обучения, в отличие от двухгодичной подготовки новых пилотов. Довоенные кадры всегда лучше подготовлены, чем выпуски военные. Бой научит выживших лучше любой академии, нужно только его пережить.

Заремба окинул взглядом рубку, где ему придется провести следующие полмесяца, и, оттолкнувшись, полетел вслед за товарищами. В кубрике Денис отстегнул свою койку и, помедлив, открыл в стене лючок системы гибернации. Ложиться в аварийный анабиоз ему еще не приходилось. Одно дело засыпать в уютных медкапсулах на «Авере» под присмотром медперсонала и совсем другое — довериться простенькому медицинскому автомату. Теоретически он был способен отыскать иглами вены даже самостоятельно, подготовившись к спячке без посторонней помощи, но, если что-то пойдет не так, шансы выжить существенно сокращались.

Денис разделся догола, аккуратно сложив скафандр в рундук. Теперь надо втиснуться в металлическую мелкоячеистую сетку мышечного стимулятора, лечь, пристегнуться к койке и активировать медицинский автомат.

Из лючка в переборке выскользнул серый кубик медавтомата, блеснувший парой видеоглазков. Пару секунд комп изучал пациента, потом, определив ключевые точки, ввел в левую руку капельницу. И почти сразу после этого сознание Дениса стало уплывать, гиберзин действовал чертовски быстро.

Открытый еще до изобретения виртуальных тоннелей гиберзин, вещество, прототип которого изначально выделенный из крови бурых медведей, замедлял обмен веществ почти в полсотни раз. Один удар сердца в минуту, один вдох в пять минут, температура тела шестнадцать градусов. Организм засыпал, почти не потребляя кислорода и питательных веществ. И старение при этом замедлялось в те же полсотни раз. По крайней мере, доброволец, пролежавший в анабиозе полвека, по мнению медиков, постарел не более чем на год.