Александр Гордиан - У черты

…четыре года назад, в секунду, когда Глебу предстояло выпрыгнуть из-под брони в пулеметный шквал, его сразила простая мысль, которая рано или поздно приходит к мужикам, лишенным несгибаемого как луч целеуказателя материнского инстинкта. Смерти не бывает! Твоя жизнь продолжается в этих страшных, пищащих как котята младенцах. «Где мой сын? - подумал Глеб, переваливаясь через борт. – Зачем я здесь, а не с Никой?»…

«Где мой сын? Что я здесь делаю?!»

Женщина на иконе прижимала к груди его сына. Глеб встретил ее взгляд.

На него смотрела Инга. Ее отчаянные глаза, провалившиеся в глубокие глазницы.

Яркие краски поползли с иконы. Открылись черные губы умершего человека, как шелуха опал румянец с мраморных щек. Но глаза двигались, искали его взгляд и молили:

«Уходи!»

Рамзес зажмурился. Снова посмотрел.

Младенец разлагался на руках мертвой – и живой! – Инги. Обращался нелюдем, шерстистым и костлявым, словно волосы пробивались сквозь ребра откуда-то из самой сути жуткого существа.

«Уходи!»

Глеб закричал, не слыша собственного крика в общем хоре. Пелена перед глазами начала рваться клочьями. В нос ударил затхлый дух брошенного склепа. Холод обрушился, мгновенно заморозив слезы на щеках. Слаженный хор распался на завывания ветра в кавернах растрескавшихся стен.

«Уходи!»

Глеб видел толпу не людей, а призраков. Мертвые живущие и живые мертвецы, накрытые сетью пульсирующих сосудов, медленно раскачивались, подчиняясь спазмам общей кровеносной системы. Багровые кожистые трубки входили кому в пустые глазницы, кому в открытые раны; спускались прямо в землю, покрывшую за много лет прогнившие доски пола, и там беспорядочно сплетались. Конвульсивно содрогались в грязи, похожие на совокупляющихся змей.

«Уходи!»

Сталкер не мог двинуться, тонкие капилляры уже ползли по ногам, к сердцу и мозгу. Толстая как кишка артерия тянулась к его лицу из пролома в груди мертвого Ворона. Распахивала жадные лепестки, усеянные мелкими присосками, словно чудовищных размеров пиявка и роняла на пол кровь. Общую кровь общего квазиорганизма, распевающего от общего, на всех счастья... Глеб вырвал руку за миг до того, как пиявка коснулась его кожи. Ворон покачнулся, захрипел паром из разорванной груди.

«Что я здесь делаю?!» - немо завопил Рамзес.

Сосуды упорно тянулись к лицу, к глазам. Зона поможет! Зона для чего-то своего, неведомого, высосет Глебовы комплексы и пороки, его растерянную озлобленность и горький цинизм. Его наркотическую зависимость от себя самое. Подарит счастье… Что может быть кошмарнее вечного дармового счастья?

«Что я здесь…»

Ворон сильно толкнул Рамзеса. Не было в его движении отточенности старого ходока, только неживая мощь. Охватившие ноги капилляры порвались с бумажным треском. Струя крови выстрелила, окатив Рамзеса, и опала.

«Уходи немедленно!»

Глеб увидел, как кто-то невидимый расталкивает толпу. Не то собака, не то человек на корточках; не понять, пока существо не окажется перед носом. Шевеление приближалось, и Глеб, наконец, увидел. Монстр без лица мелкими скачками двигался к Рамзесу. На голове уродца, свернутой будто капустный кочан из десятков высохших листьев, не было ни рта, ни ушей. Проступающие на месте глаз красные пятна и влажная присоска вместо носа – и только. Тонкие как у паука, но явно человеческие ноги и руки несли поджарое тельце, покрытое свалявшейся шерстью. Существо опиралось на чудовищно длинные, размером с предплечье мизинцы и волокло за собой прозрачную без крови пуповину. Оставшиеся пальцы скрючились почти у самых плеч, готовые хватать Глеба и тянуть к присоске.

Зона хотела помочь…

Рамзес в приступе иррационального страха ударил монстра ногой, мазнул по воздуху – существо увернулось, и отпрыгнул. Он пробил границу аномалии и врезался спиной в черную доску огромной, в полстены, иконы. Судорожным движением размазал по щекам соленый иней и, наконец, смог выдохнуть.

Он увидел разгромленную церковь, заляпанную мерзлым лишайником и вездесущей плесенью. Воздух над полом дрожал, иногда вспыхивал тусклыми как свечной огонек всполохами. Глеб почему-то знал, что может в несколько прыжков достичь выхода, где Князь с костром и тушенкой, солнце и Зона с привычными мутантами и аномалиями.

Вместо этого сталкер обернулся.

С иконы на него смотрела, едва различимая под налетом матерь божья, ничуть не похожая на Ингу. Младенца кто-то из прежних Центовых наемников пробил, ничтоже сумняшеся, альпинистским крюком. Вот и еще один – выше. Глеб задрал голову. Лестница из ржавых крюков вела к далекой пробоине в своде. Рамзес налег на скобу, пробуя прочность крепления, и полез вверх.

До проема оставалось полтора десятка крюков-ступеней, когда в кармане завибрировал смарт.

4

Наверху было еще холоднее.

Рамзес втянул окоченевшее тело в разлом и лег, свесив одну ногу, раненную, наружу, другую внутрь. Еще на полпути он перестал чувствовать поврежденную конечность и едва не сорвался. Сталкер хотел отдохнуть, но холод буквально сдавливал тело. Дышать стало больно, словно не воздух, а жидкий азот вливался в глотку. Рамзес сплюнул, проследил, как льдинка с хрустальным звоном ударила в землю, и негнущимися пальцами достал флягу.

«…водка! – камлал Цент полгода назад. – Только водка и только наверху! Иначе сорвешься или замерзнешь...»

Ай, хорошо пошла, родимая! Дешевая водка, которую Рамзес пил как воду, жадными глотками, обожгла пищевод. Сталкер закрутил почти опустевшую флягу и глянул вниз, на встревоженного Князя.

- Ну?! – напрягся бандит. – Что тянешь?

А он хорошо устроился, с удобствами. Развел костер на обломках деревянного креста.

- Князь! – выдохнул алкогольным паром Рамзес и достал вибрирующий смартфон. – Проваливай отсюда, если жить хочешь.

«…а связи там нет, - разводил руками Цент. – Придется тебе самому…»

Из трубки обрушилась тишина. Обычно что-то бывает – помехи, шорохи, щелчки, а сейчас только тишина, глубокая как омут. Глеб тонул в ней, растрачивая драгоценные секунды, пока кто-то не сказал голосом Митьки Цента:

- Немедленно возвращайся!

- Ты кто? – прохрипел Рамзес.

- Немедленно возвращайся! – механически повторил голос.

«Нет уж, дудки! Поздно…» - Рамзес поперхнулся нервным смешком.

Он сбросил вызов и, примерившись, уронил смарт в сторону Ока. Артефакт перехватил увесистую вещицу и потянул к себе. Трубка завибрировала еще в полете, обозначая новый вызов, и вибрировала, пока Око не начало растворять его.

«…сначала проверь, - советовал Цент. - Гайка, патрон – все сгодится…»

Почему бы не смарт? Вон как хорошо пошел, чисто.

- …кинуть хочешь?! - сталкер, наконец, услышал, как беснуется внизу Князь.