Андрей Левицкий - Альбинос (сборник)

Поэтому я разжал кулак и отсалютовал коротышке.

Пробравшись за камнями, я далеко обошел то место, откуда доносились крики, стоны, тяжелое бряцанье оружия, и углубился в скалы, направляясь к горе Крым. Шел хромая, морщась от боли в ребрах. Достал из-за пояса саблю, рассмотрел, жмурясь от блеска камешков на рукояти и гарде. Да уж, вещица в стиле Марка. Где он ее раздобыл, интересно? Такая сабля стоит… я попытался прикинуть, сколько она может стоить, и не смог. Много – уж точно.

Помахав клинком в воздухе, сделал пару не слишком умелых выпадов. За спиной взревел Хан, потом закричала Мира. Раздался одиночный выстрел. Я положил саблю на плечо, и тут впереди между скал мелькнула смуглая спина.

– Эй! – позвал я, ускоряя шаг.

Ген остановился, поджидая меня, и мы пошли рядом. Спину и плечо он крепко смотал кусками ткани. В руках был нож, на ремне кобура с пистолетом.

– Куда идешь? – спросил я.

Смуглый ответил:

– На склоне тайник у меня. Старый. Возьму патроны оттуда.

– Из какого ты племени?

– Нас никак не называли. Маленькое племя. Гетманы разбили, я сбежал. Потом следопытом к ним же и нанялся.

– И теперь куда?

– В пустыню. Надоело в ущелье, тут лучше. Хочу один быть, много людей – плохо. Шумная толпа, не люблю. А ты?

– Еще не решил. Орест, мой шанти, погиб, я не сумел его спасти…

– Это плохо, – сказал он. – Но ты убил того, кто убил его?

– Можно сказать, что убил. Он упал в ущелье.

– Это хорошо. – Ген кивнул на саблю: – Это забрал у того, кто убил шанти?

– Да.

– Добрый трофей. Продашь – сендер купить сможешь. Или ферму. Или в наемники пойти, свой отряд собрать, вооружить.

Я покачал головой:

– Нет, ферма – это не по мне. Да и наемником не хочу быть.

– Тогда в доставщики.

– Вот это уже интересней, – согласился я.

– Доставщики – вольный народ. Я с тобой не пойду, Альбинос, тайник там. – Ген показал правее.

– Ну ладно, – сказал я. – Тогда прощай. Может, еще увидимся.

Он кивнул мне, свернул и быстро исчез между камней.

Солнце поднялось выше, становилось жарко. Горячий ветер дул в спину, тени скал протянулись по корке ила. Когда звуки боя стихли в отдалении, я забрался на невысокий слоистый холм, сложив руки на груди, окинул взглядом гору Крым.

Мать умерла, теперь погиб и Орест. Он был последним, что связывало меня с прошлым. Мира и Марк давно не существовали для меня, лишь в последние дни случайно опять возникли в моей жизни, чтобы быстро исчезнуть из нее. Выживет Мира или нет, я не знал, но надеялся, что никогда не встречу сестру.

Есть еще Лада Приор. Она единственная из обитателей Крыма, о ком я думал с теплотой, и все же мне не хотелось больше видеть дочь воеводы Лонгина. Она была человеком из прошлого, которое осталось за спиной.

Близился полдень, и жара усилилась. Спустившись со скалы, я стянул рубаху, обвязал ею голову и двинулся дальше, положив саблю на плечо. Камешки посверкивали, слепя глаза, в конце концов пришлось оторвать кусок от рубахи и замотать рукоять с гардой. Шагая по корке ила, я нащупал поверхность кругляша на груди, почти неотличимую от кожи вокруг. Что бы там ни было, а мне достались сабля и эта странная штука, световая броня. Ценные приобретения, а значит, я вышел из всей этой истории с выигрышем.

Хотелось пить, а еще больше – есть, но я решил пока не останавливаться, добраться до склона, а уж там сделать силок и поймать песчаную черепаху себе на обед. Там же найдутся и ключи с чистой водой. Жизнь среди кочевников научила меня добывать пищу. Донная пустыня – опасное место, но здесь, возле Крыма, пустынные мутафаги почти не встречаются, здесь нет иловых медуз и крабов, сюда редко забредают катраны, предпочитающие более тенистые и влажные места. Так что я шел, не оглядываясь, в жаркой тишине. На ходу достал губную гармошку и стал играть. Далеко позади сильные мира сего, собравшись шумной толпой, выясняли, кто из них круче. Но мне это было не нужно. Лучше я буду один – но зато свободным в этом мире.

В жизни стоит делать только то, что тебе интересно, доставляет удовольствие или приносит деньги.

Хорошо, когда два из этих условий соблюдены. Ну а если все три… что ж, значит, ты счастливчик.

Я именно такой. То есть я – доставщик, а еще сочиняю песни. Мне интересно ездить по всяким местам; я получаю удовольствие, бряцая по струнам и бормоча стишки собственного сочинения, ну и неплохо зарабатываю на всем этом. Казалось бы, что еще надо мужчине для счастья?

Да ничего. Я вполне счастлив. Во всяком случае, чувствовал себя таковым, когда сквозь шум двигателей донеслось:

– Музыкант! Эй, тормози!

Поправив свой франтоватый бледно-зеленый шейный платок, я повернул голову – где-то за кормой «Зеба» приглушенно рокотала мотоциклетка.

Рокот сместился к правому борту. Кого там принесла нелегкая? Пришлось откладывать гитару, вылезать из кресла-качалки, стоящего посреди палубы, и доставать трехлинейку из чехла за спинкой.

Барханы раскинулись вокруг во всем своем песчаном однообразии. Караван, с которым мы недавно расстались на развилке у ржавого указателя с надписью «МОСКВА. 500 км», упылил к Мурому.

– Музыкант!

Шагнув к правому борту, я положил ружье на плечо.

– Да стой ты наконец! – крикнул Чика, привстав на заднем сиденье мотоциклетки.

Трехколесной машиной управлял Скорп, бородатый детина с толстым белым шрамом на брюхе. Куртки с рубахами Скорп не признавал, носил только шаровары. Волосатую грудь стягивали патронные ленты, на лице очки с выпуклыми стеклами, кожаный шлем на голове. Шлем этот он никогда не снимает, я, во всяком случае, не видел. Напарник Бочки по имени Чика совсем не такой. Прыщавый юнец, одетый в поношенную куртку с чужого плеча, на голове вместо шляпы плетеное донышко от корзины, подвязанное лентой. Увидев меня, он замахал рукой. Чика старался во всем подражать Скорпу, отчего выглядел забавно – не было в нем и грамма суровой невозмутимости напарника.

Похоже, они давно за мной тарахтят, оба сажи наелись, у меня ведь двигатели врублены почти на полную. Бандитов из этих мест повыбивали, но береженого, как говорится, и панцирный волк бережет. После развилки, где я откололся от машин Берии, шел участок неплохо сохранившейся дороги, для каравана узковатый, а одинокому транспорту в самый раз. Так бы мотоциклетка меня давно обогнала.

– Чего вопишь? – спросил я.