Алексей Бергман - Сын безумия

«Нет. Мозг простых зверей мне недоступен».

«Тогда прими на веру — коню противника на шею повесили обломок камня. Колдун обеспокоен тем, как я легко „договорился“ со Штормом, и постарался обезопасить коня поединщика от герцога… Кстати, как тебе понравился бой с точки зрения эстетики?»

«Ты шутишь?! В бою — эстетика?!»

«А как же. Поединок — это тоже искусство».

Не замечая гула возбужденной толпы, мать и сын переговаривались. Громкие выкрики, ядовитые порой комментарии не мешали им. Кот Кавалер, проводив Шторма до стойла, каким-то образом уже пробрался через переплетенный штакетник людских ног и, вспрыгнув Даяне на колени, присутствовал в обмене мыслей.

Со стороны могло показаться, что невозмутимая лесная ведьма одним кивком надменной головы поблагодарила брата и замерла в молчаливой неприступности. Поглаживая кота и слепо глядя на арену.

На самом деле голова Даяны гудела от разрозненных тревожных мыслей, которые не выразить словами, и только ментальное общение с сыном снимало это напряжение. Легис нежно, телепатически обнимал мать, он словно проводил мягкой рукой по взъерошенным мыслям и постепенно, ненавязчиво внушал ей душевный покой. «Все будет хорошо, все будет хорошо, родная…»

И то ли сила легиса, то ли успешно проведенный поединок немного успокоили Даяну. Кот Кавалер уютно гудел кошачьи рулады, она поглаживала густой теплый мех и, как бы оглохнув на время, почти погрузилась в дрему.

Резкий — Даяне показалось, что перед глазами бичом сверкнула молния, — звук трубы глашатая возвестил о начале второго поединка. Толпа взревела, и Даяна, окончательно очнувшись (все-таки от насланного оцепенения!), посмотрела на арену.

Ее сын, ее мальчик мечом салютовал трибунам.

Противник юноши уже исполнил тот же ритуал и молча наблюдал за юным дуэлянтом. Высокий хмурый воин, пожалуй, годился в отцы Зафсу Варнаа. Его меч был на треть длиннее, бугрящиеся мышцы рук почти не скрывали свисающие кожаные наплечники с шипастыми железными заклепками; нагрудник украшала кованая эмблема герцогства Урвата, короткие, тоже кожаные штаны посверкивали гладкими полосками металла, с которого соскользнет любой удар меча.

Все тело воина покрывали шрамы. Белесые и давно зарубцевавшиеся, недавние гладко-розовые, старые заштопанные и зажившие сами по себе. Противник легиса был опытным рубакой, прошедшим курс военной науки не на турнирных поединках, а в бою. Он убивал и много раз был сам на грани жизни, бесстрашный взгляд искушенного матерого вояки мог напугать, остановить любого зарвавшегося щелкопера одним движением ресниц.

Моргнуть, как вычеркнуть из жизни. Взглянуть, как опустить в могилу, как вынести смертельный приговор.

Полуприкрытый кожаным, с железными нашлепками жилетом, он крепко стоял на сильных, немного искривленных ногах и смотрелся едва ли не пугающе на фоне более легкого, хоть и высокого соперника. Дуэлянты явно выступали в разных весовых категориях.

И возрастных. И ратных.

Но это только видимость.

Бойцы ударили мечами о щиты и встали в стойку.

Толпа затихла, и только хлопки балдахинов нарушали застывшее в воздухе напряжение.

Воин герцога ударил первым. Не сильно, вползамаха, он проверял, как держит удар щит Зафса Варнаа. Юноша немного отклонился, повернул щит, и удар пришелся плашмя.

Выдержав первый выпад, Зафс под улюлюканье толпы затанцевал, запрыгал вокруг тяжеловесного противника, нанося редкие и неожиданные уколы. Он ускользал от длинного меча, то приседая, то отпрыгивая в сторону…

— Он не дерется! Трус! — раздалось с трибун. Неискушенному зрителю показалось, что бой идет как будто понарошку: Зафс злит противника, тот лишь отмахивается.

Но битва шла всерьез. Опытный воин проявлял удивительную для столь огромного тела ловкость и гонял юношу по арене, словно шкодливого царапучего кота. Ассоциацию с котом, скорее всего, вызывали раны-царапины, нанесенные вертлявым юнцом своему массивному сопернику. Их было уже немало, этих царапин, но серьезных неприятностей они не приносили. Так, жалкие издевки, не нанесут вреда и вряд ли станут украшением достойного вояки.

Шутейный поединок совсем не раздражал соперника легиса. Немного необычная выжидательная тактика юного противника заставляла воина держаться настороже, все реже и реже он шел вперед, не пытался ударом щита отбросить меч Зафса и тем самым обнажить свои живот и грудь. Удары бойца всегда встречали воздух, тело юноши, как заговоренное против каленой стали, опережало любые попытки достать его. Могучий воин пытался отрешиться, но мысль — «Ты бьешься с колдуном, ты бьешься с колдуном!» — все чаще и настойчивее втыкалась в мозг. «Колдун, колдун!» — звенели мечи. «Заговорен, заговорен!» — бряцали щиты. Они мешали сосредоточиться, дразнили, и воин никак не мог выключиться. Раз вспыхнув, эта мысль искрами разбежалась в разные стороны и заполнила собой сознание.

И Зафс, прекрасно понимая, что творится в душе соперника, щадил его. Как можно ранить человека, двигающегося словно сонная муха?! Для легиса его соперник как будто вращался в прозрачном глицерине. Тягуче медленный взмах меча, укол, выпад — все происходило так плавно, словно воздух превратился в желеобразную субстанцию и сковывал движения. Зафс давно мог бы обезвредить соперника, но конный поединок, закончившийся так быстро, уже чуть не настроил против него толпу. (Против него — значит против матери, сестры и брата.) Но тогда Зафс просто не мог поступить иначе — копье рыцаря могло ненароком задеть коня. Тонконогий легкий Шторм не вынес бы тяжелой бронированной попоны, и легису пришлось закончить поединок при первом же сближении одним ударом. Точнее — толчком.

Теперь, выплясывая на арене странный танец, он отрабатывал обещанное толпе зрелище. Толпа уже не улюлюкала, а азартно ревела. Странный, подобный танцу поединок захватил внимание зевак и знати, и воин герцога, получающий подпитку от ободряющих выкриков, казалось, не собирался уставать. Неутомимый и огромный, он уже приноровился к тактике боя, сосредоточился на ритме и, расчетливо сберегая силы, ждал ошибки.

«Пожалуй, надо заканчивать, — подумал Зафс. — А впрочем… Пусть воин уйдет с ристалища, не почувствовав себя униженным. Он заслужил похвалу, а не позор». Зафс задержал свой меч в воздухе немногим дольше обычного, и опытный рубака мощным вращательно-кистевым движением вырвал оружие из руки легиса. Меч отлетел в сторону, юноша, не теряя времени — пока рука воина с зажатым в ней оружием была отведена далеко в сторону, — наскочил грудью на щит и точным, вроде бы несильным ударом ребра ладони стукнул его за ухом.

Секундное удивление все же успело отразиться на лице соперника. Потом мышцы его обмякли, ноги подкосились, и Зафс, подхватив бойца под мышки, бережно уложил на траву.